А. Азимов, Г. Уэллс - [2]

Шрифт
Интервал

– По-моему, неразумно, что вода вот так, без всякой пользы, поливает город, – заметил он. – Ее место в резервуарах.

– Лайдж, – ответил ему комиссар, – вы модернист. Вот в чем беда. В медиевальные века люди жили на открытом воздухе, и не только на фермах. Даже в городах. Даже в Нью-Йорке. Когда шел дождь, им это не казалось неразумным. Они радовались этому, потому что жили близко к природе. Это и здоровее, и лучшее. Все наши беды от того, что мы оторваны от природы. Почитайте-ка на досуге об угольном веке.

Бейли довелось читать и об этом. Он слышал, как многие сетовали по поводу изобретения атомного реактора. Он и сам был не прочь поныть, когда что-нибудь не ладилось или когда одолевала усталость. Человек всегда чем-то недоволен. В угольном веке люди жаловались на паровую машину. А герой одной из пьес Шекспира возмущался тем, что кто-то изобрел порох. Лет через тысячу кому-нибудь не понравится создание позитронного мозга. К черту все!

– Слушайте, Джулиус… – сказал он мрачно. (На работе он предпочитал держаться с комиссаром официально, даже если тот то и дело звал его по-приятельски Лайджем. Сейчас что-то подсказало ему поступить иначе.) – Слушайте, Джулиус, вы говорите здесь о чем угодно, только не о том, зачем вы меня звали. Меня это беспокоит. В чем все-таки дело?

– Я дойду до этого, Лайдж, – ответил комиссар. – Не подгоняйте меня. У нас неприятность, Лайдж.

– Еще бы! Здесь иначе и быть не может. Опять что-то с роботами?

– В каком-то смысле да, Лайдж. Я вот стою здесь и думаю, что еще выпадет на долю нашей старушке Земле… Я сделал это окно не только чтобы иногда любоваться небом, но чтобы видеть город. Смотрю я на него и думаю, каким он будет через сотню-другую лет?

Бейли не был сентиментальным, но и он поддался очарованию открывшегося перед ним вида. Несмотря на окутавшую его серую дымку, город представлял изумительное зрелище. Полицейское управление размещалось на одном из верхних этажей здания муниципалитета, который господствовал над всем. Окно комиссара находилось над крышами соседних башен, устремившихся вверх, подобно растопыренным пальцам чьей-то гигантской руки. Стены этих башен были совершенно гладкими и слепыми – наружные оболочки огромных человеческих ульев.

– Жаль, что идет дождь, – заметил комиссар. – Не виден Космотаун.

Бейли посмотрел на запад. Комиссар был прав. Горизонта не было видно; башни Нью-Йорка тонули в серо-белой пелене дождя.

– Я знаю как он выглядит, – отозвался Бейли.

– Мне нравится вид на него отсюда, – сказал комиссар. – Его можно разглядеть между двумя секторами Брунсвика. Эти приземистые купола космонитов… В этом все различие между нами и ими: мы тянемся к верху и живем скучно, а у них каждая семья живет отдельно. На семью – по дому. А между ними земля. Вам доводилось когда-нибудь беседовать с космонитами, Лайдж?

– Несколько раз. Месяц назад я разговаривал с одним по вашему селектору, – ответил Лайдж сдержанно.

– Да, да. Помню. Мне просто хочется пофилософствовать. Мы и они… Разные образы жизни…

У Бейли засосало под ложечкой. «Чем больше комиссар ходит вокруг да около, – подумал он, – тем ужаснее может оказаться известие».

– Это верно, – сказал он. – Но что в этом удивительного? На Земле невозможно расселить восемь миллиардов людей в маленьких куполах. А космониты привыкли к простору. Так что пусть живут, как им нравится.

Комиссар подошел к столу и сел. Его глаза, искаженные выпуклыми стеклами очков, не мигая смотрели на Бейли.

– Не все так терпимы к различиям в образе жизни. Ни у нас, ни у них.

– Согласен. Ну и что?

– А то, что три дня назад умер один космонит.

Наконец-то дело сдвинулось с места. На узком, печальном лице Бейли не было и следа охватившего его волнения. Лишь едва дрогнули уголки тонкого рта.

– Скверно, – только и сказал он. – Что-нибудь заразное, вероятно. Какой-нибудь вирус или простуда?

Комиссар недоуменно взглянул на него.

– Вы понимаете, что говорите?

Бейли не стал объяснять. Всем хорошо известно, что космониты совершенно искоренили болезни в своем обществе. Еще лучше известно, как тщательно они стараются избегать контакта с заразными землянами. Что поделаешь, до комиссара сарказм вообще не доходит.

– Так, ничего… – сказал Бейли и отвернулся к окну. – Отчего же он умер?

– Оттого, что кто-то разворотил ему грудь. Бластером.

Бейли напрягся всем телом. Не оборачиваясь он спросил:

– А вы понимаете, что говорите?

– Я говорю об убийстве, – мягко сказал комиссар. – Вы ведь детектив, и вам известно, что такое убийство.

– Но убит космонит! – повернулся к нему Бейли. – Три дня назад, говорите?

– Да.

– Кто это сделал? И как?

– Космониты считают, что кто-то из землян.

– Этого не может быть.

– Почему не может? Они не нравятся ни вам, ни мне и вообще никому на Земле. А кто-то их просто ненавидит, вот и все.

– Это так, но…

– На заводах Лос-Анджелеса возник пожар. В Берлине громили роботов. В Шанхае вспыхнули беспорядки.

– Верно.

– Все это говорит о растущем недовольстве. Возможно, об организованном недовольстве.

– Комиссар, – проворчал Бейли, – до меня это не доходит. Вы что, проверить меня хотите?

– Проверить? Вас? – с искренним недоумением повторил комиссар.


Еще от автора Айзек Азимов
Весь Азимов. Конец вечности

В эту книгу вошли три произведения Айзека Азимова, по праву признанные классикой НФ-литературы XX столетия. В романе «Конец вечности» повествуется о некой вневременной структуре, носящей название «Вечность», в которую входят специально обученные и отобранные люди из разных столетий. Задачей «Вечности» является корректировка судьбы человечества. В «Немезиде» речь ведётся об одноименной звезде, прячущейся за пыльной тучей на полдороге от Солнца до альфы Центавра. Человечеству грозит гибель, и единственный выход — освоение планеты Эритро, вращающейся вокруг Немезиды.


Я, робот

Роман в новеллах «Я, робот» относится к одной из самых важных работ в истории фантастики. Сформулированные Азимовым ТРИ ЗАКОНА РОБОТЕХНИКИ легли в основу науки об Искусственном интеллекте. Что случится, если робот начнет задавать вопросы своему создателю? Какие будут последствия программирования чувства юмора? Или возможности лгать? Где мы тогда сможем провести истинную границу между человеком и машиной? В «Я, робот» Азимов устанавливает свои Три Закона, придуманные для защиты людей от их собственных созданий, – и сам же выходит за рамки этих законов.


Основание

…Империя с высочайшим уровнем цивилизации. Ее влияние и власть распространены на десятки миллионов звездных систем Галактики. Ничто не предрекает ее краха в обозримом будущем…И вот однажды психоисторик Хари Сэлдон, создав математическую модель Империи, производит расчеты, которые неопровержимо доказывают, что через 500 лет Империя рухнет…Великий распад будет продолжаться 30 тысяч лет и сопровождаться периодом застоя и варварства. Однако Сэлдон создает План, в соответствии с которым появление новой Империи наступит всего через 1000 лет.


Камешек в небе

Из 1949 года Джозеф Шварц попадает в мир далёкого будущего – периода расцвета Галактической Империи. В результате древних термоядерных войн поверхность Земли стала радиоактивной и непригодной для жизни. В то же время люди расселились по всей Галактике и забыли о своей колыбели. Земля всего лишь камешек в небе. Ныне всё человечество живёт под управлением планеты Трантор, контролирующей двести миллионов звезд. Но на Земле ещё живы националистические настроения, некоторые земляне хотят вернуть себе власть предков.


Основание и Империя

…Империя с высочайшим уровнем цивилизации. Ее влияние и власть распространены на десятки миллионов звездных систем Галактики. Ничто не предрекает ее краха в обозримом будущем…И вот однажды психоисторик Хари Сэлдон, создав математическую модель Империи, производит расчеты, которые неопровержимо доказывают, что через 500 лет Империя рухнет…Великий распад будет продолжаться 30 тысяч лет и сопровождаться периодом застоя и варварства. Однако Сэлдон создает План, в соответствии с которым появление новой Империи наступит всего через 1000 лет.


Весь Азимов. Академия

Однажды, сидя в метро, Айзек Азимов просматривал сборник космических опер и наткнулся на картинку, изображавшую римского легионера среди звездолётов. В мозгу мелькнула мысль: а не описать ли Галактическую Империю — с точки зрения истории, экономики, социологии и психологии? Так появился самый великий учёный в истории мировой фантастики — Гэри Селдон, создавший науку психоисторию, постулаты которой актуальны уже более полувека. Так появился мир Академии: базовая трилогия о нём составила эту книгу. Так появилась "Галактическая история" от сэра Айзека, в которую входят почти все романы знаменитого фантаста.


Рекомендуем почитать
Электронный судья

Брайтона Мэйна обвиняют в убийстве. Все факты против него. Брайтон же утверждает, что он невиновен — но что значат его слова для присяжных? Остается только одна надежда — на новое чудо техники, машину ЭС — электронного судью.


Дорога к вам

Биолог, медик, поэт из XIX столетия, предсказавший синтез клетки и восстановление личности, попал в XXI век. Его тело воссоздали по клеткам организма, а структуру мозга, т. е. основную специфику личности — по его делам, трудам, списку проведённых опытов и сделанным из них выводам.


Добрые животные

Два землянина исследуют планету, где всем заправляют карлики — и это главная загадка планеты. Карлики создали города и заводы, заставили на них трудиться горбатых обезьян, но по уровню своего развития эти существа сами недалеко ушли от животных. В чём же заключается загадочный фактор, который позволил этой цивилизации подняться на высокую ступень технического развития?


Дешифровка книги книг позволит прочесть прошлое и будущее

«Каббала» и дешифрование Библии с помощью последовательности букв и цифр. Дешифровка книги книг позволит прочесть прошлое и будущее // Зеркало недели (Киев), 1996, 26 января-2 февраля (№4) – с.


Чудовища лунных пещер

Условия на поверхности нашего спутника малопригодны для жизни, но возможно жизнь существует в лунных пещерах? Проверить это решил биолог Роман Александрович...


Азы

Азами называют измерительные приборы, анализаторы запахов. Они довольно точны и применяются в запахолокации. Ученые решили усовершенствовать эти приборы, чтобы они регистрировали любые колебания молекул и различали ультразапахи. Как этого достичь? Ведь у любого прибора есть предел сложности, и азы подошли к нему вплотную.


Научно-фантастические произведения

Артур Конан Дойл, создатель популярных образов сыщика Шерлока Холмса и бригадира Жерара, менее известен широкому советскому читателю как фантаст. Тем не менее написанные им десятки лет назад научно-фантастические повести и рассказы читаются и сегодня с неослабевающим интересом. Писатель не ставил перед собой популяризаторских задач, его влекла сама романтика жанра, острота сюжетных конфликтов, возможность создания сильных и смелых персонажей, действующих в исключительных обстоятельствах, которые открывались ему в развитии его фантастических допущений.


Пасынки вселенной

В книгу вошли романы, повести и рассказы англо-американских писателей: А. Азимова, П. Андерсона, Д. Ганна, М. Лейнстера, Р. Хайнлайна, Р. Ф. Янга и многих других. Они посвящаются сложным проблемам контактов в технически высокоорганизованном обществе, приоритета гуманности в столкновениях человечества с непознанными явлениями, активного противодействия агрессивным устремлениям управляющей верхушки общества потребления, утверждения человека в новом трансформирующемся времени.


В круге света

Представлены роман, повести, рассказы советских писателей. Содержание произведений, созданных в 60-е гг., охватывает фантастику прошлого, настоящего и будущего.