А. А. Прокоп - [72]

— Действительно давно не видел. Да я и сам, здесь нечасто бываю.

— Извините меня.

Незнакомец скрылся из широкого проёма открытых ворот, а Павел тут же вернулся к самому себе.

— «Господи, у меня уже начались слуховые галлюцинации, нужно уезжать и чем скорее, тем лучше».

Павел просидел в одиночестве до позднего вечера, старательно вслушиваясь в звуки вокруг себя. Перекинулся приветствиями с несколькими соседями по гаражным боксам. Когда луна обрела свою полную окружность, и к тому же очень сильно захотелось перекусить, Павел неохотно закрыв ворота пошел домой, имея окончательное решение завтрашним утром положить спортивную сумку на сидение автомобиля возле себя.

Ночь была беспокойная. Павел дважды просыпался, смотрел в ночной безразличный к его проблемам потолок, но всё же в какой-то незамеченный им самим момент отключился. Только утро не принесло облегчения. К тому же он проспал слишком долго. Оксана уже успела, как ни в чём не бывало куда-то уйти. Сын спокойно спал на своем детском диванчике. Вокруг него было целое царство цветных, улыбающихся навстречу солнечному лучу из окна, игрушек. Сердце Павла сжалось в маленький комочек. Он почувствовал, как подступили к глазам скупые, тяжёлые слезы. Испытывая жуткую душевную муку, Павел всё же оставался возле спящего сына несколько минут. В этот короткий период время для Павла остановилось. Он слышал, как неестественно громко тикают часы, точнее будильник, раскрашенный в желтые цвета с изображением Микки-Мауса на циферблате. Солнце не обращая внимания на происходящее, озаряло светом комнату. Сын несколько раз потянулся, открыв глаза произнёс. — Папа — и, повернувшись на другой бок, снова погрузился в сон.

Больше оставаться в комнате сына Павел не имел сил. Он вышел, остановился за дверью, затем заглянул в комнату дочери. Она тоже ещё спала. Через пару секунд Павел прикрыл дверь и начал собирать свою сумку…

… Полчаса спустя он уже держал путь на выезд из города. Мост промелькнул в одно мгновение. Открылись взору красивые пейзажи окрестных полей, посередине которых размещались живописные островки леса, но Павел старался ни о чем не думать. Он просто вёл свой автомобиль, смотрел на ленту асфальтированного шоссе. Возле поворота на деревню Проново, он догнал двигающийся в попутном направлении трактор. Две попытки его обогнать оказались безуспешными. Навстречу двигалось много автотранспорта, и хоть поток не был сплошным, но как назло пространство для маневра чужие автомобили не давали.

Прошло несколько минут. Терпение Павла закончилось, тем более ему уже трижды сигналил эмоциональный водитель такси белого цвета, что находилось позади автомобиля Павла. Слишком широкий кузов прицепа, тащившийся за трактором, мешал обзору. Павел выглядывал насколько мог, и в какой-то момент ему показалось, что он наконец-то сможет совершить затянувшийся маневр обгона.

Павел вырулил влево, сильно прижав акселератор газа. Обгон был почти завершен, но встречный автомобиль, как будто специально прибавил скорость. Павел дернул вправо. Встречный пролетел, не задев его, но он зацепил передок огромного желтого трактора. Автомобиль Павла развернуло на встречку, только закон подлости на счастье сработал в этот миг. На встречной полосе не было автомобилей. Павел не смог удержать свой автомобиль, и через мгновение он слетел с трассы, каким-то чудом оставшись на всех своих четырех колесах. Павел сильно ударился головой о потолок, затем его прижала к сидению белая подушка безопасности. Не успел Павел хоть как-то оценить своё состояние, как перед ним появился веселый молодой парень, который противно крутил пальцами брелок с ключами от автомобиля.

— Не помешаю? — спросил он голосом Резникова.

Павел ничего не мог ответить и зачем-то думал, куда улетели его очки.

— Возвращайтесь домой Павел Владимирович. Вас там дети ждут — произнёс издевательским голосом Резникова парень.

— «Всё кончено, теперь всё кончено» — подумал Павел, по-прежнему ища глазами собственные очки.

* * *

— Совершенно ничего нет, ну хоть что-нибудь в подтверждение — сам себе говорил Калинин, занимаясь архивными делами, связанными с селом Яровое.

— Всё совершенно обычно, только вот этот бывший священник, повесившийся за собственным огородом. Почему нет упоминания об обуви. Зачем ему идти в носках, и при этом по описанию они почти чистые, а ведь есть упоминание о небольшом дожде в этот же день. Не захотели? Не рассмотрели? — размышлял вслух Калинин.

Интерес Калинина касался одной единственной вещи. Вещь эта имела наименование шашка. Рядом с ней должен быть Резников, рядом с Резниковым Выдыш, но ничего этого не было. Сплошная мутота не больше, не меньше этого. Повесившийся священник был единственным делом, которое привлекло внимание Калинина, хотя совсем рядышком по времени имелся некий Пасечников утонувший благодаря несчастному случаю.

Калинин углубился в изучение того, что было возможно через пелену более полувековой давности. Прошел час, вместе с ним в пепельнице остались пять окурков от сигарет Кэмел.

— «Нужно пообедать затем на доклад. Дело нужно закрывать. Этот алкоголик Денис, как там его фамилия, хорошо сойдет на эту вакансию. Хотя можно оставить, как висяк, что будет соответствовать истине и, наверное, будет правильным».