А.А.А.Е. - [37]

Лоув поблагодарил любезного офицера и его носильщик отправился за ним к автомобилю.

Дикки Ред не появлялся. Двое мужчин не ходили по платформе, они стояли рядом и смотрели на отходную горячку публики. Таможенные чиновники, вместе с дежурными офицерами парохода, обходили пассажиров с последней проверкой.

В двух каютах, занятых какими-то джентльменами, ехавшими до Токио, не оказалось ни одного человека, а у двух желтых чемоданов, по-видимому, не оказалось владельцев.

Однако, таможенный чиновник и дежурные офицеры заинтересовались происхождением желтых чемоданов и в короткое время около них собралась небольшая толпа.

Таможенный чиновник нетерпеливо обходил пассажиров с вопросом:

— Это ваш? Это ваш?..

И по мере того, как он по кругу женщин и мужчин приближался к чемоданам, он слышал только один ответ:

— Нет!

И, наконец, у самых чемоданов он тот же вопрос задал седой миссис в шелковом дорожном манто.

— Это ваш?

На этот раз таможенный чиновник услышал утвердительный ответ и крик седой миссис, упавшей от удивления и волнения в обморок.

— Мой!..

Ответ, вместе с молодым элегантно одетым джентльменом, Дикки Редом, вышел из большого желтого чемодана Супер-Глоб-Троггер Эч 4, Мак Дуглас и К⁰.

Наконец, прозвучал сигнал к отправлению, гуднула сирена, капитан приказал отдать концы и, прорезая пыльную и сальную воду гавани, качаясь своим гигантским телом, «Президент Рузвельт» пошел в океан.

Двое мужчин крепко выругались, плюнули и ушли.

Читатель извинит автора, желающего показать ему еще один, может быть, в последний раз, м-ра Чарльза В. Лоува — главного колдуна Нью-Йорка. Чарльз Лоув вошел в свою комнату в «Гранд-Отеле» вместе с черным лакеем, потевшим под тяжестью желтого чемодана.

Когда он остался один, то захотел вынуть свою любимую сигарету. Неизвестно, где он оставил свой портсигар и теперь ему пришлось лезть за ним в свой чемодан.

Но ему показалось, или телеграмма жены повлияла на его умственные способности вредным образом, — так или иначе, а желтый чемодан зашевелился. Он шевелился несколько секунд и в тот момент, когда Лоув хотел с криком выбежать в коридор, чемодан раскрылся и из него, потный и смешной, как негр в сметане, вылез высокий, сухой человек с синеватыми глазами, знакомый нам прежде всего по ресторану черного Билли.

Он кипел от гнева и его почтительность, с которой он всегда обращался к Лоуву, исчезла:

— Какого дьявола вам нужен был мой чемодан? Вот и убей после этого мерзавца Реда!..

ГЛАВА ПЯТАЯ, или восстание негров

I

Я надеюсь, читатель, что ты принадлежишь к числу тех людей, из которых пыльный и душный город не вытравил способности чувствовать и любить природу. Позволь мне думать, что в теплые лунные ночи ты, повинуясь какой-то неопределенной силе, способен часами бродить по бульварам, уходить за город и на вершине Воробьевых гор подставлять свою уставшую за день грудь сладкому дыханию южного ветра.

Южный ветер! Ветер, который через много морей летит к нам от берегов таинственной Африки, ветер, в котором слышатся запахи девственных лесов, рыканье льва и злобный лай гиены. Ветер, который полон таинственных звуков тамтамов, негритянских барабанов, через мили переговаривающихся друг с другом на резком барабанном языке. Ветер, вплетающий в свои шорохи заунывную мелодию негритянской песни и исступленные причитания колдунов.

Когда ты был молод, читатель, ты зачитывался романами Буссенара и Луи Жаколио, — а впрочем, может быть, ты еще и сейчас молод и эти два писателя числятся в списке твоих любимых. Так или иначе, но по их романам ты знаешь, — думаешь, что знаешь Африку.

Ты представляешь себе отважных путешественников и исследователей, проникающих в таинственные дебри страны и там, сквозь тысячи опасностей, путешествующих с единственным желанием насадить великие начала европейской культуры в среде несчастных дикарей. Ты видишь их, — упорных и сильных, терпеливо расчищающих себе дорогу сквозь заросли диковинных растений, под угрозой нападения со стороны диких зверей. Ты волнуешься за них, когда они, измученные и усталые, приближаются, наконец, к цели своего путешествия, к какому-нибудь негритянскому поселку, затерянному в глухой чаще, и ты готов плакать от обиды и негодования, узнав, что жители поселка, вместо того, чтобы радостно приветствовать носителей культуры, встречают их сагаями и ликонгами. Невежественные дикари!

И вдруг ты узнаешь, что один из этих невежественных дикарей присутствовал на последнем конгрессе Коминтерна и говорил от имени миллионов негров.

Это не Буссенар и не Жаколио. Это не южный ветер, шепчущий тебе фантастические истории во время твоих ночных путешествий на Воробьевы горы. Это живой негр, с трудом и опасностями пробравшийся в далекую Россию. Он не пробирался через заросли тропических лесов, он не томился лихорадкой на берегах африканских рек. Нет, — там он чувствовал себя прекрасно и свободно! На своем великом пути в Советскую Россию он прошел через более дикую и страшную страну, чем его родная Африка. Он прошел через Европу! Б этой Европе он видел, как культурные люди, впившись зубами в горло таких же людей, высасывали из них кровь и не считали это людоедством. В этой Европе он видел, как среди улиц городов, днем, не прячась и не стыдясь, белые звери терзали остриями шашек и огнем пулеметов людей, просивших куска ими же заработанного хлеба.