999-й штрафбат. Смертники восточного фронта - [277]

— Можешь говорить? — спросил Шрадер. — С тобой все в порядке?

— Да, — выдавил из себя Фрайтаг.

Шрадер неожиданно почувствовал огромную усталость и не нашел в себе сил продолжать разговор с раненым. Солдаты подняли Фрайтага вместе с плащ–палаткой и понесли его, продираясь сквозь густой кустарник. Фрайтаг чувствовал, что весь обливается потом. Хруст ломаемых ветвей вызвал у него неожиданную ассоциацию с терновым венцом Христа. Затем сознание покинуло его.

Они дошли до открытого пространства, кольцом окружавшего болото, где их встретили какие–то солдаты, которые подхватили Фрайтага. Дальше все двигались значительно быстрее. Теперь путь пролегал среди высоких деревьев. Вскоре они оказались на опушке леса и приблизились к группе солдат, сумевших выбраться из Великих Лук. Фрайтага положили на землю рядом с другими ранеными, которые не могли передвигаться самостоятельно. Все ожидали прибытия группы Дарнедде. Они были уже совсем рядом — лошади, повозки, люди.

Шрадер неожиданно испытал сильную жажду и попросил воды. Ему захотелось выпить настоящей воды. Кто–то протянул ему фляжку, и он припал к ней губами. Вода оказалась холодной. Он решил напоить Фрайтага, но все–таки не стал делать этого. Раненый по–прежнему не открывал глаза и лишь слегка качнул головой. Шрадер смочил ему губы и попытался влить в рот несколько капель. Затем увлажнил ему щеки и лоб.

К нему подошел Риттер и опустился на колени рядом с Фрайтагом.

— Они на подходе. Они уже почти пришли, — сказал он Фрайтагу, Шрадеру и самому себе.

С этими словами он встал.

— Пойду встречать Дарнедде, — сообщил он.

— Далеко тут до передовой? — спросил его Шрадер.

— Нет, она совсем рядом.

— Что случилось с майором? — спросил Шрадер. Имя майора он в эту минуту никак не мог вспомнить.

— Трибукайт убит, — коротко ответил Риттер.

Лейтенант Риттер был грубоватым, решительным человеком, часто надменным, иногда неприятным. Он также отличался тщеславием и уверенностью в собственных силах — типичными чертами жителей того горного края, откуда он был родом. У него была крупная голова, худое вытянутое лицо, узкие щелочки глаз, часто взиравших на людей с некоторым высокомерием. Однако в целом он был неплохим человеком. Риттер обладал несколькими подкупающими чертами характера, однако сам не слишком нуждался в них, особенно в обществе своих земляков. Он говорил уверенным низким голосом, и в его поведении нельзя было не распознать человека, призванного командовать другими. Спокойствие и здравый смысл превыше всего. Шрадер не слишком любил его, но Риттер был лучше многих других офицеров.

В эти минуты Риттер ничем не отличался от солдат — у него было такое же грязное и усталое лицо. Его каска была обшита белой материей, голова забавно обмотана каким–то шарфом или тряпицей. Он еще раз посмотрел на Фрайтага. Затем встал и принялся собирать своих солдат и отправился вместе с ними встречать Дарнедде, который теперь был хорошо виден и приближался с мучительной медлительностью.

Должно быть, уже наступил полдень, когда остальные появились на заснеженной равнине, чтобы воссоединиться с отрядом Риттера.

Риттер со своими людьми уже находились на полпути к Дарнедде, когда грохнули выстрелы из пушек Противник выпустил всего два снаряда. Затем наступила тишина. Упавшие на снег солдаты ждали нового залпа, но его не последовало. Несколько солдат встали и направились туда, где находился Риттер. В ту же сторону двинулись и люди Дарнедде со своим обозом. Одна из повозок остановилась, чтобы подобрать Риттера и солдат, убитых при взрыве. Несколько человек получили ранения, и их стоны и крики теперь оглашали заснеженное пространство. Когда обе группы воссоединились, солдаты бросились друг к другу и начали обниматься, не в силах сдерживать чувства.

Забыв о страхе смерти, люди искренне радовались коротким мгновениям затишья. Однако расслабляться было нельзя, нужно отправляться дальше. Тех, кто не мог передвигаться самостоятельно, положили на подводы. Вместе с ними погрузили и тела Риттера и других убитых товарищей. Остальные пошли своим ходом, ведомые Дарнедде и двумя другими офицерами. Идти пришлось примерно час. Они преодолели тяжелые испытания с тех пор, как вышли из главных ворот на изрытое воронками поле. С того момента прошло не более двух суток. Там не оказалось укрепленных траншей и ходов сообщения, какие запомнили те из них, кто воевал здесь, на окраине Великих Лук, летом. Они увидели там лишь несколько огневых точек возле обломков камня или в вырытых в снегу ямах. Так никого там и не встретив, они довольно быстро прошли это поле.

Шрадер шагал рядом с повозкой, на которой лежал Фрайтаг. К нему подошел Тиммерман. Они негромко обменялись приветствиями. Фрайтаг по–прежнему оставался без сознания. Шрадер мог сесть на повозку, но не стал делать этого. Ему такое просто не приходило в голову, ведь он не ранен. Телеги и повозки предназначались лишь для раненых и сильно обмороженных солдат, которые не могли идти самостоятельно. Все остальные, в том числе и Шрадер, должны были идти пешком.

Фрайтаг умер вскоре после того, как они прибыли на место, или, возможно, за несколько минут до этого. Сначала Шрадер не поверил своим глазам. Чтобы удостовериться в смерти товарища, он залез на повозку. Убедившись, что Фрайтаг скончался, он спрыгнул на землю. Все, конец, подумал он.