999. Последний хранитель - [49]

— Идиот! Ты сделал мне больно! — крикнула она.

Чувство бессилия и внезапного унижения довело ее почти до слез, но она сдержалась.

— Так тебе же нравятся шлепки по заднице.

— Даже и не пытайся, сукин ты…

Вторая пощечина тыльной стороной ладони была еще больнее, и не только физически.

— Давай выкладывай, что хотела, иначе я продолжу.

— А если я закричу?

— Ладно, выйдем, — почти мягко сказал Цугель.

Они выехали на маленькую площадь за садами, откуда был виден ряд балконов возвышающегося над Флоренцией форта Бельведер. Темнота и легкий туман не скрывали колокольни Джотто, купола собора чуть правее и башни палаццо Веккьо.

— Дай-ка мне американскую сигарету.

Цугель оперся локтями на балюстраду, вдохнул сладковатый дым «Кэмела» и медленно выпустил его через ноздри.

— Можешь говорить, Елена. Как видишь, здесь никого нет, кроме нас и, может, парочки эротоманов в кустах. Что ты хотела мне сказать?

Елена отдышалась.

— Джованни исчез. Уже дня три не звонит и не показывается. На него это не похоже. И магазин закрыт.

Цугель обнял ее за плечи, и она вздрогнула. Потом навалился на нее, прижавшись членом к ягодицам. Елена не противилась. Чем больше он отвлечется, тем будет лучше.

— Видишь ли, то, что ты сказала, очень меня расстроило. — Вильгельм двигался все более быстрыми толчками. — Ты считаешь, он дал отбой?

— Я не знаю, что думать, потому тебя и позвала.

— Понимаю.

— Я боюсь, что где-то произошел сбой.

— Есть множество еще худших вещей, которых стоит бояться, моя милая Елена.

Цугель с силой толкнул ее к балюстраде, зажал ей рот и загасил сигарету о ее запястье. Елена пыталась его укусить, но он перегнул ее через балюстраду, прижал и скрутил руки за спиной. Сережка выскочила из уха и полетела вниз с двадцатиметровой высоты.

— Если нас кто-нибудь увидит, то решит, что я тебя трахаю, а ты просто шлюха. Может, я сейчас так и сделаю.

Елена, несмотря на боль, спокойно восприняла его эрекцию.

— Что ты от меня хочешь? — спросила она сквозь слезы.

— Ничего, — ответил он, отстраняясь. — Вся охота прошла. Спрячься где-нибудь и не показывайся несколько дней. Если Вольпе станет тебя искать и не найдет, тем лучше. Он занервничает и наделает ошибок, даже скрываясь. А я пущу в ход свои пешки. Теперь хватит. О де Мола я позабочусь сам. Флоренция в двух шагах. Если кто-нибудь к тебе пристанет, сделай хоть его счастливым.

Цугель вытер слюни с пиджака, поправил манжеты рубашки и пошел к машине.

Прежде чем сесть в нее, он с ледяной улыбкой обернулся к Елене.

— Не вздумай искать меня, моя дорогая. Если будет надо, мы сами тебя найдем, не сомневайся.

Елена проводила взглядом удаляющийся автомобиль и потрогала свой живот. Если бы Цугель знал все, то не оставил бы ее в живых. Она огляделась. Площадь была пуста. Тут ноги у нее подогнулись, она рухнула на землю, и долго сдерживаемые слезы полились рекой. По мере того как мысли начали возвращаться в ее голову, тихий плач перешел в рыдания, которые становились все громче. Увидев рядом с собой тень, она вздрогнула и сквозь слезы разглядела чью-то руку, которая помогала ей встать. Рука была явно женская, с ярко-красными ногтями и дешевым колечком на мизинце.

— Привет, — прозвучал голос, хриплый от сигарет. — Ты что, новенькая?

Елена вытерла глаза рукавом шубки и вгляделась в стоящую рядом женщину. Судя по мешкам под глазами, она была немолода. Вопрос, что она тут делала в такой час, сомнений не оставлял.

— Нет. Извините, но я не…

— Не проститутка, — рассмеялась женщина. — Да ладно, никто не совершенен в этом мире. Вставай! Похоже, тебе хуже, чем мне. Ты что, с любовником поссорилась?

— Я… неважно себя чувствую.

— Вот увидишь, мой мужик лучше твоего жениха. Слушайся опытную шлюху. Кстати, меня зовут Арканджела.

— А меня Елена.

— Пошли. Я отведу тебя к себе домой, тем более что сегодня на улице одни педики!

Последнюю фразу она прокричала, оглядываясь, словно ее кто-то мог услышать, потом забросила руку Елены себе на шею и повела ее по направлению к старой улице Каннето. Арканджела уложила гостью в постель и подоткнула одеяло. Через несколько минут Елена спала, свернувшись калачиком, как в детстве.

~~~

Рим

Пятница, 5 января 1487 г.

Кардинал явился, разодетый как настоящий принц или князь, только не князь Церкви. Поверх пурпурного жилета, затканного золотыми нитями, свисала цепь ордена Алькантара: золотого ромба с массивным крестом, украшенным зелеными лилиями, — подарка Фердинанда Арагонского.

— Вызов вашего святейшества удивил и обрадовал меня.

Родриго Борджа снял красный берет а-ля капитан, последний крик испанской моды, и исполнил замысловатый поклон. Берет был отделан темной волчьей шкурой. Она же наблюдалась на тоге, верхней накидке военного образца. Чулки и дорогие полусапожки блистали пурпуром — цветом кардиналов. Недоставало только меча, и можно было бы сказать, что знатный испанский аристократ приготовился к параду. Иннокентий молча улыбнулся. В этом человеке ему нравились наглость, замаскированная под почтение, и такое выверенное немногословие, что даже интонация никогда его не выдавала. Такого лучше иметь союзником, чем врагом.

Понтифик протянул ему перстень для поцелуя. Всегда надежнее с самого начала установить, кто будет диктовать условия.