999. Последний хранитель - [16]

Фон Макензен и Цугель обменялись быстрыми взглядами.

— Думаю, однако, что дело решится в течение нескольких месяцев, — продолжил Вольпе. — Де Мола все больше волнует политическая ситуация в Италии. Необходимость полностью довериться мне возрастает. Да и еврейский вопрос его тоже…

— Де Мола еврей? — перебил его Цугель.

— Нет, он итальянец, с отдаленными французскими корнями.

— Жаль, — улыбнулся Цугель.

— Дело в том, что у нас не так много времени, — сказал фон Макензен, поднимаясь. — Видите ли, герр Вольпе, мы находимся здесь, в Риме, в вашей прекрасной Италии, где все смягчает прелестный климат. Но в Германии совсем другая ситуация. Там не знают слова «покой», зато хорошо известно понятие «ожидание». Открою вам маленький секрет. Наш рейхсфюрер Генрих Гиммлер лично в вас заинтересован. Своим предложением вы, так сказать, пробили его сердце. Как и все великие вожди, он наделен многими добродетелями, но только не терпением. Как только ему стало известно о существовании этой книги, он только и знает, что требует и требует ее от нас… Понимаете?

Джованни Вольпе нервничал, но изо всех сил старался не подавать виду. В этой игре он желал оставаться на паритетных началах, хотя бы для того, чтобы не быть раздавленным.

— Вы должны знать, — продолжил посол доверительным тоном, — что герр Гиммлер еще сильнее, чем фюрер, если только такое возможно, убежден в великой миссии тысячелетнего рейха. Он полагает, что эта высокая цель была предсказана с незапамятных времен, но нужны, скажем так, особые знаки, которые бесспорно подтвердили бы ее. Для вас, видимо, не секрет, что копье Лонгина, пронзившее Христа, с большими почестями перевезли из Вены к нам, в Нюрнберг. Может быть, вы не знаете, что мы вот-вот станем обладателями святого Грааля, находящегося, как нам известно, в Испании. Все эти символы очень важны. Скажу вам больше. Это инструменты, которыми должен обладать рейх, чтобы реализовать свой исторический проект и прийти к конечной цели! Следовательно, мы не можем больше дожидаться вашей книги и того, что в ней должно содержаться. Ее обнародование станет бомбой, которая взорвется и сметет последнее сопротивление тому, что наш рейхсфюрер называет религией рейха. Я говорю «должно содержаться», потому что вашу книгу пока никто не видел. Если она окажется благом для рейха, то и для вас тоже. Вы меня поняли, герр Вольпе?

Последние слова были произнесены решительно и угрожающе. Джованни с показным спокойствием загасил наполовину выкуренную сигарету и спросил:

— Следовательно, смерть де Мола была бы своевременной?

— Да, — сказал фон Макензен, улыбаясь и разводя руками. — Весьма.

— Я понимаю, — холодно отозвался Вольпе, — но я вовсе не расположен…

— Нет-нет, — перебил его Цугель и совсем не по-дружески вцепился ему в локоть.

Джованни с содроганием посмотрел на руку Цугеля, покрытую розовато-коричневыми пятнами, похожими на чешую.

— Нет, — продолжал тот. — Вы ученый. Этими маленькими проблемами займемся мы. Вы только объявите нам когда и как.

— «Как» меня не интересует, но не забывайте, что сейф останется запертым еще на двадцать лет, если смерть маэстро не будет выглядеть естественной.

Вольпе высвободил руку.

— Я только хочу… чтобы все прошло в соответствии с нашим договором.

— Будьте спокойны, — произнес фон Макензен. — Доктор Гиммлер уже отдал распоряжение об оплате. Сказать по правде, он был слегка удивлен и раздражен, когда узнал, что вы запросили доллары вместо наших марок, отдав предпочтение Америке. Но все пойдет по плану. Как только де Мола умрет и вы доставите нам книгу, ваш швейцарский счет пополнится двумястами тысячами долларов. Но предупреждаю вас! Если книга того не стоит, вы не воспользуетесь ни единым центом.

— Стоит, стоит, и намного больше, я уверен.

— А что вы будете делать с такой кучей денег?

— С вашего позволения, поеду именно в Соединенные Штаты, потому и прошу доллары.

— Прекрасно, герр Вольпе. Вы вольны отправиться куда пожелаете. Но учтите, если доктор Гиммлер будет недоволен, то мы вас все равно найдем, даже если вы измените внешность и заведете себе новый паспорт. У нас и в Штатах есть много друзей.

— Когда вы предполагаете все осуществить?

— А вы так спешите? — спросил Цугель с двусмысленной улыбочкой.

— Нет-нет. Но мне казалось, что это вы торопитесь.

Вольпе посмотрел ему прямо в глаза.

— Очень скоро, — сказал посол и протянул ему руку, давая понять, что разговор окончен.

Джованни Вольпе открыл портфель, вытащил оттуда книгу в красном сафьяновом переплете с золотым обрезом и положил на стол.

Посол на миг застыл от изумления, но тут же улыбнулся и провел рукой по лбу.

— Герб принца Конде, — сказал он, погладив титульный лист.

Затем достал из ящика стола конверт и протянул Джованни. Тот засунул его во внутренний карман пиджака.

— А сосчитать не хотите? — спросил Макензен. — Две тысячи долларов — это немало.

— Нет, — серьезно ответил Вольпе. — Я вам доверяю.

~~~

Рим

Воскресенье, 17 декабря 1486 г.

Хор чистых голосов в базилике Святого Петра запел вступительное «Miserere», когда граф делла Мирандола и Джироламо Бенивьени вошли в храм. Они двинулись по правой стороне второго нефа, и их длинные одежды зашуршали по брусчатке пола, поднимая маленькие облачка пыли. Со дня смерти Николая V, вот уже больше тридцати лет, базилика представляла собой открытую строительную площадку. А учитывая, как давно тянулись работы, видно было, что еще надолго так и останется.