94, или Охота на спящего Единокрыла - [17]

Делегация поднялась на второй этаж, в большое и достаточно гламурно организованное пространство (видимо, зал «переговоров»), на отшибе которого, за колонной, словно замаскировался маленький искомый бар. Буфетчица — правильнее будет назвать ее именно так — с ленивым сожалением взглянула на утренних гостей. Делегаты плюхнулись на диван перед низким журнальным столиком, причем диван оказался настолько мягким, что итоговый ракурс делегатов чем-то напомнил небезызвестного «орла». Сам же отец родной на чем-то типа фасонной табуретки примостился с торца, тем самым жестко обозначив классическую рассадку «начальство и планктон». Планктон, с целью несколько разрядить обстановку, дружно затянулся. Затянулся, прошу заметить, не абы чем, а специально купленными «импортными» именно что «на выход», и даже Курбский по торжественности момента отказался от милых его легким самокруток. Тем не менее, Сергей Оборотнян поморщился. Стало ясно, что он ощущает громадную ответственность за свою роль как в области рекламы в частности, так и в подлунном мире вообще, а потому забота о собственном здоровье является частью его профессионального навыка. Поморщилась и буфетчица вдали, несколько поводив своим длинным носом. Курбский собрался с духом и последними средствами и заказал у нее кофе, в количестве примерно исходя из числа участников мероприятия. Тетя сменила настороженное выражение лица на милостивое и даже спустя пятнадцать минут поменяла нам пепельницу, вызвав тем самым первый, но отнюдь не последний, культурологический шок. Пора было переходить непосредственно к делу.

К нему и перешли. Наполовину засунув руку в делового вида сумку и будто бы задумавшись, стоит ли покуда знакомить кандидатов с её содержимым, Сергей Оборотнян разлился знаменитым курским соловьем. С жаром, которому могли бы позавидовать наши друзья Марк и Кирпичный Человек, слитые воедино. Из его короткой, но насыщенной речи явственно следовало, что на рынке московской прессы нет и не предвидится издания более популярного, нежели подведомственная ему «The Moscow Star». Соискатели несколько недоуменно переглянулись. В принципе, насколько хватало их наблюдательности за нашей самой читающей в мире публикой, на «топе» в столице находились несколько иная периодическая продукция и в первую очередь, само собой, использующая в качестве базового все-таки русский язык. Во всяком случае, до сего дня лицезреть кого-либо, сосредоточенно изучающего именно «The Moscow Star», как-то не доводилось. О чем, преодолевая поистине животный страх, один из героев и поведал Сергею Оборотняну.

Тот посмотрел на него с ласковой улыбкой санитара психбольницы и, подключив к речи такие художественные обороты как «целевая аудитория», «социально-демографический портрет» и «имущественный срез», в два счета развеял все наши сомнения. По всему выходило, что «The Moscow Star» является, очевидно, лакомым кусочком для любого мало-мальски разумного рекламодателя. Да, тираж ее, конечно, невелик, ее не встретишь на развале у метро, и язык ее, конечно, английский — но зато читают ее сплошь деловые люди, бизнесмены, включая, само собой, зарубежных, и вообще — сплошная элита и сливки самого высшего общества! Эксклюзивность, престижность, продвинутость — вот три основных составляющих ее имиджа! В конце концов, мудро заметил Сергей, вы никогда не увидите, чтобы кто-то завернул курицу в нашу газету! (этот светлый образ будет еще неоднократно навещать нас ив дальнейшем).

Доверие публики было восстановлено — настал момент «подсекать». Из сумки наконец-то была извлечена бумажка, снабженная красочной эмблемой газеты «The Moscow Star» и откликавшаяся на диковинное заграничное имя «прайс-лист». Слева на ней, насколько хватало нашего почти уже законченного научно-технического образования, располагался ряд «степеней двойки», а справа… а от цифр справа просто вдохновенно зарябило в глазах!!! Сто долларов! Двести долларов! Четыреста! Семьсот пятьдесят! Тысяча двести! И наконец — две тысячи долларов с таким хвостом, что страшно было произнести даже внутри себя!!! О, неужели, неужели — неужели это график возрастания нашей зарплаты, о которой так щедро сулился Рожаев, а мы, ослы, еще имели наглость не верить ему???0000!!!!…

Для читателей, справедливо полагающих, что реклама — это то, что мешает смотреть любимые телепередачи, я поясню. Газеты по своему размеру (ну или типа графски выражаясь — «формату») можно условно разделить на две группы. «Большие» (навроде «Правды» или «Известий») — это «формат А2». А если сложить его пополам — то это «формат A3», и эксклюзивно-продвинутое издание «The Moscow Star» принадлежало как раз к последнему подвиду. Реклама в газете продается долями полосы: целая полоса — 1/1, далее «полполосы» 1/2, потом «четверть», и так далее, до 1/32, размером аккурат со спичечный коробок. Но даже этот коробок тянул, если верить «прайс-листу», на полновесную сотку баксов — а что уж было говорить про остальные!!! Поразительно, кстати, устроен русский язык. Сто долларов (во всяком случае, в кругах нашего вращения) — это была «сотка», а сто рублей — «стольник», и никогда наоборот. Иван Сергеевич Тургенев, узнай он о таком занятном факте, наверняка многое бы тягостно переосмыслил и перераздумал. В каком-то смысле даже хорошо, что он не дожил до этих прекрасных времен…. Хотя ладно. Вернемся к главному.