900 дней в тылу врага - [11]
Мы желали лишь одного — скорее миновать железную дорогу. Из-под ног то и дело взлетали вспугнутые чибисы. Они подолгу кружились над нашими головами, нарушая тишину предательским писком.
Часа в два ночи подошли к станции Насва — гнезду немцев и полицейских. Попрощались с армейской разведкой и, огибая станцию, стали переходить железнодорожную насыпь.
Неожиданно из-за поворота темной громадой выполз бронепоезд. Группа оказалась разделенной на две части. Пришлось залечь. Сверкнув огнями, вражеский поезд растаял в ночной мгле.
Сразу за линией началась глинистая, вязкая пашня. С трудом переставляя ноги, мы медленно шли на запад. Как назло, рядом вспыхнул пожар. Зарево осветило окрестность. Впереди не было ни одного кустика, за которым можно было бы укрыться.
Начал брезжить рассвет, когда, усталые от ночного похода, мы вышли к спящей деревушке. Горячев подбежал к столбу и долго читал название деревни, написанное по-немецки.
— Артимоново… — наконец сказал он.
Идти дальше было опасно. Мы выбрали заброшенный дом на отшибе и, осмотревшись кругом, быстро зашли внутрь. Здесь нам предстояло провести долгий и тревожный день.
Только уснули — часовой разбудил нас.
— На дороге немцы, — доложил он.
Мы с Веселовым влезли на чердак. Мимо дома проходил обоз. Человек сорок гитлеровцев шли и ехали, громко разговаривая.
— Да, местечко выбрали ходовое, — сказал наблюдатель.
До обеда мы еще два раза видели немцев. Во второй половине дня случилось непредвиденное. К нашему дому, играя в лошадки, прибежали деревенские ребятишки.
Впереди скакал мальчишка лет восьми. За ним, держась за веревку, гналась девочка. Надо было немедленно что-то предпринять.
Если выйти из дома, ребята испугаются, убегут в деревню и расскажут там о нас. У Горячева быстро созрело решение. Он снял оружие, схватил в руки попавшуюся веревку и, как ни в чем не бывало, сел на завалинку.
Детишки подбежали к крыльцу. Девочка, заливаясь смехом, крикнула:
— Тпру!
Раскрасневшийся мальчуган готов был уже подняться на крыльцо и шмыгнуть в открытую дверь, но тут Горячев спросил их:
— Ребята, не видели здесь лошадь?
Дети посмотрели на него удивленными глазами, переглянулись и замотали головой.
— Не видели, — сказал паренек.
— А я видела, а я видела! — залепетала девочка. — Ее вчера угнал, немец, вон туда, — и махнула рукой по направлению к станции Насва.
Николай несколько минут разговаривал с ребятами, а потом, вскинув на плечо веревку и хлопнув парнишку по плечу, сказал:
— Пошли по домам.
Девочка снова надела на своего «коня» веревку, дернула вожжами, и они побежали прочь. Горячев стал свертывать папиросу, — видно, и он немало переволновался.
— Ну, как? — спросили мы у него.
— Вроде обошлось.
Время тянулось мучительно медленно. Минуты казались часами.
По деревне проехали две автомашины с немецкими солдатами.
Наши нервы напряглись до предела.
Вскоре наблюдатель сообщил, что опять видит ребятишек.
На этот раз их было уже четверо. Впереди бежала знакомая нам парочка. Ребятам, видно, нравился этот заброшенный дом.
Горячев вышел на улицу. Дети, увидев его, круто повернули и бросились наутек.
— Ребята! Катя! Куда вы?! — закричал он.
Но остановить их было невозможно. Горячев вернулся. Настроение у всех было скверное.
Время подходило к пяти.
Мы молча сидели в своей ловушке, страстно желая, чтобы скорее стемнело или пошел проливной дождь, — может, тогда не каждый разохотится прийти сюда. Но в тот день, как назло, светило яркое солнце и на небе не было ни облачка.
— Мужики идут! — крикнул наблюдатель.
— Приготовиться! — приказал Веселов.
Щелкнули затворы. В доме воцарилась мертвая тишина.
— Начинается, — шепнул мне Веселов.
Четверо мужчин без оружия разбились по двое, стали обходить дом. Мы поняли их замысел.
Я взял Поповцева и вместе с ним вышел навстречу мужикам.
— Эй, не видели здесь парня с лошадью?! — крикнул я басом.
Мужики остановились.
— Чего молчите? Вас спрашиваем! — в сердцах сказал Павел.
— Никого не видали, — ответил за всех длинный детина. — Мы в поле идем.
Мужики, потоптавшись на месте, повернули. Они на самом деле пошли в поле и долго ковырялись там, может быть, для вида.
Веселов взглянул на часы.
— Шесть. Надо собираться.
Хотя до темна еще добрых два часа, оставаться здесь дальше опасно. Далекий лес у горизонта манит к себе. Решаем идти прямо по полю.
Шли быстро, не останавливаясь. Когда до леса оставалось не больше полкилометра, мы увидели отряд немцев, человек пятьдесят. Засвистели вражеские пули. Начали отстреливаться. Лес все ближе и ближе, до него каких-нибудь двадцать метров. И тут сраженный пулей падает Витя Моисеев. К нему подбегают ребята, подхватывают на руки и несут. Еще мгновение, и группа скрывается в кустарнике. Немцы стреляют в нашу сторону, но пули летят мимо. Мы останавливаемся, чтобы осмотреть Моисеева. Ранение тяжелое, в лопатку. Что делать?
Нужно искать надежных людей, чтобы оставить его на излечение. Послали в деревню Горячева с Ворыхаловым, но их там обстреляли враги. С Поповцевым идем в другую деревню. Стучимся в дом у околицы. Залаяла собака, вышел испуганный хозяин:
— Уходите, ребята, — говорит он. — Кругом немцы. Карательная экспедиция против партизан идет.
Находясь в вынужденном изгнании, писатель В.П. Аксенов более десяти лет, с 1980 по 1991 год, сотрудничал с радиостанцией «Свобода». Десять лет он «клеветал» на Советскую власть, точно и нелицеприятно размышляя о самых разных явлениях нашей жизни. За эти десять лет скопилось немало очерков, которые, собранные под одной обложкой, составили острый и своеобразный портрет умершей эпохи.
Воспоминания Владимира Борисовича Лопухина, камергера Высочайшего двора, представителя известной аристократической фамилии, служившего в конце XIX — начале XX в. в Министерствах иностранных дел и финансов, в Государственной канцелярии и контроле, несут на себе печать его происхождения и карьеры, будучи ценнейшим, а подчас — и единственным, источником по истории рода Лопухиных, родственных ему родов, перечисленных ведомств и петербургского чиновничества, причем не только до, но и после 1917 г. Написанные отменным литературным языком, воспоминания В.Б.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.
Рудольф Гесс — один из самых таинственных иерархов нацистского рейха. Тайной окутана не только его жизнь, но и обстоятельства его смерти в Межсоюзной тюрьме Шпандау в 1987 году. До сих пор не смолкают споры о том, покончил ли он с собой или был убит агентами спецслужб. Автор книги — советский надзиратель тюрьмы Шпандау — провел собственное детальное историческое расследование и пришел к неожиданным выводам, проливающим свет на истинные обстоятельства смерти «заместителя фюрера».
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.