8-е Признание - [30]
— Мы?
— Да. Полицейское управление и я. К тому же я — единственная чувствую моральный долг. Рич, послушай. У Родни Букера есть дом.
— Синди, я не понимаю. Разве Скиталец не бездомный?
— Проверь его, пожалуйста.
— Так, ввожу: Родни Букер. Вот оно. Ага. Коул-стрит. Это вам не Хайт.[5] Милое местечко, — пошутил он.
Это был дешевый квартал, где вовсю промышляли мелкие торговцы наркотиками. Теперь все становилось понятнее.
Если Скиталец Иисус не соврал Флоре, назвав ей свое настоящее имя, и если Флора не соврала ей, тогда дом на Коул-стрит может оказаться именно тем местом, где Родни Букер, он же Скиталец Иисус, оставил свою сумку.
— Ты можешь его осмотреть, Рич? — спросила Синди. — Потому что иначе это сделаю я.
— Синди, отбой. Моя смена закончится через двадцать минут. Я туда подъеду и все осмотрю.
— Встречусь с тобой там. Дождись меня.
— Нет, Синди. Полицейский — я. Ты дождись меня.
Глава 47
Дом на Коул-стрит был выкрашен в грязно-серый цвет и представлял собой один из целого ряда бедных домов, построенных в прошлом веке. Эркерные окна были забиты досками, а ступеньки покрывал мусор. Повсюду витал дух меланхолии, поселившийся здесь еще в шестидесятых.
— Дом реквизирован, — сказал Конклин Синди, указав подбородком на записку, приколотую к двери.
— Если этот дом принадлежал Скитальцу, почему он стал бездомным?
— Это ведь риторический вопрос, верно?
— Да, просто мысли вслух.
Синди встала за спиной Конклина, и тот постучал в дверь, положив другую руку на рукоятку пистолета. Через некоторое время он постучал снова, на этот раз громче и настойчивее.
Синди сцепила дрожавшие руки, всмотрелась в боковую створку со стеклом и, прежде чем Конклин успел остановить ее, резко пихнула дверь.
Внутри раздался громкий крик, неизвестные в груде тряпья вскочили с пола и бросились в заднюю часть дома. Хлопнула какая-то дверь.
— Это ночлежка, — сказал Конклин. — От нас смылись незаконные поселенцы, наркоманы. Здесь небезопасно, Синди. Мы не пойдем внутрь.
Синди проскочила мимо него и направилась к лестнице, игнорируя Ричи, выкрикнувшего ее имя.
Она дала обещание.
Воздух тут оказался прохладным и влажным, пахло плесенью, сигаретным дымом и разлагающимися объедками. Синди взбежала вверх по лестнице, вопрошая:
— Родни Букер? Вы здесь?
Никто не шелохнулся.
Верхний этаж казался более светлым и просторным, чем нижний. Проникающий в ничем не занавешенные окна свет позволял разглядеть большую спальню.
Кованая кровать стояла в центре, изголовьем к стене, застеленная темно-синим постельным бельем. Повсюду разбросаны книги. На поцарапанном комоде с зеркалом лежала сломанная трубка.
— Синди, у меня нет ордера на обыск. Ты понимаешь? — сказал Конклин, поднявшись вслед за ней. — Ничто из найденного здесь мы не сможем использовать как доказательство. — Схватив Синди за плечи, он слегка ее встряхнул: — Эй, ты меня слышишь?
— Думаю, Скиталец Иисус жил здесь, пока его не убили.
— Действительно? И почему?
Синди показала на рисунок на стене над кроватью. Грубо выполненный, в черно-белых тонах, он изображал корчащихся людей с поднятыми вверх руками, вокруг которых бушевал огонь и клубился дым.
— Прочти это, — сказала Синди.
Именно это доказательство она и искала: Родни Букер и Скиталец Иисус — одно и то же лицо.
Под отвратительной картиной были написаны два слова, причем в том же примитивном стиле, что и на татуировке Золотой Флоры.
ИИСУС СПАСАЕТ.
Глава 48
В половине седьмого вечера мы с Конклином все еще прорабатывали телефонные звонки, когда Джейкоби остановился около моего стола, вытащил из своего бумажника двадцать долларов и положил их передо мной вместе со стопкой меню из ресторанов, работавших навынос.
— Я свяжусь с тобой позже, — сказал он.
— Спасибо, босс.
Эта работа вгоняла в уныние.
Мы по-прежнему не знали, была ли смерть Бэйли несчастным случаем, убийством, самоубийством или двойным убийством. Консультанты Клэр ничем нас не порадовали.
Вот мы с Конклином и делали все, что в наших силах. Мы прошлись по бесконечному списку друзей и компаньонов, спрашивая: «Когда вы в последний раз видели супругов Бэйли? В каком настроении они пребывали? Ладили ли они друг с другом? Знаете ли вы кого-нибудь, кто желал бы Исе и Итану зла? Знаете ли вы кого-нибудь, кто хотел бы их смерти?»
Я набирала очередной номер, когда услышала свое имя. Подняв голову, я увидела Синди, промчавшуюся через деревянную калитку в ограждении прямо перед нашей помощницей, Брендой Фрегози. Бренда только и успела воскликнуть:
— Нет! — Потом нажала кнопку интеркома, и аппарат на моем столе заговорил ее голосом: — Здесь Синди.
Помахивая газетой, Синди скользнула мимо полицейских дневной смены, уже надевавших верхнюю одежду, поскольку их место занимала ночная команда. Она плюхнулась в кресло рядом с моим столом, повернув его так, чтобы видеть и меня, и Конклина.
Неприятно признавать, но она привнесла свет в царящее у нас уныние.
— Хочешь узнать, как будет выглядеть завтрашняя газета? — спросила меня Синди.
