730 дней в сапогах - [4]

Вскоре заехал похожий грузовик.

– Деревенских привезли, – поделился соображениями Кирюха, держась за голову. Явно перебрал вчера.

Из маленького крытого кузова выпрыгнуло около тридцати человек. Как они там размещались: навсегда останется загадкой для гражданских лиц.

Кирюха привстал и помахал какому-то типу в вельветовой кепочке. Тот быстро приблизился, обнялся с Кирюхой и протянул руку Лёхе.

– Муха!

Тальянкин назвал себя. Вскоре выяснилось, что Муха бывший одноклассник Кирюхи. В ряды СА он не попал до сих пор благодаря «командировочке» за кражи и разбои.

Оглядевшись, Муха проникся ситуацией: сторожевая вышка в единственном числе, солдаты у ворот без оружия, караулка и двухэтажная комендатура на противоположном конце площадки. Бойцы лениво позёвывают, молча поглядывая на молодых новобранцев – разговоры на посту запрещены. Собак вовсе нет.

– Чё, Киря, кумпол бо-бо? – спросил Муха.

– Есть малость.

– Давай-ка пивка организуем! Ты как, Лёха?

– Положительно. Но, как?

– Бабки есть? – спросил Муха. Посмотрев на страдальческое лицо товарища, он безнадёжно махнул рукой. – А что это за фраер в шляпе фильдеперсовой?

– Кончай, Муха, – сказал Кирюха без энтузиазма.

– Киря, родной! Никогда не впрягайся за лохов! Как другу тебе говорю, через пару деньков ты лично будешь плевать ему в рожу. Клянусь, его сразу опустят!

– Эй, паренёк, подь сюды! – Муха хлопнул себя по колену.

Дюдюсь втянул голову в плечи и подошёл ближе.

– Куришь?

– Нет. Это вредно для здоровья.

– А я вот, хочу продать тебе сигарету!

– А зачем?

– Да тебе чё, на моё здоровье наплевать?! – Муха потряс кулаком в воздухе.

– Нет, совсем нет, – залебезил Дюдюсь

– Тогда, купи!

– За сколько? – Дюдюсь с готовностью полез в карман.

– А сколько имеешь!

– Я всего отдать не могу, – решил объяснить Дюдюсь.

– Убью, душу выну! – Муха вскочил и хватанул Дюдюся за шиворот. Для пущей важности он повращал глазами и саданул по уху долговязому.

– Забирай-забирай, – Дюдюсь вывернул карманы.

– Нормалёк! Как раз на ящик крутанёмся, мужики! – кивнул Муха новым товарищам. – А теперь, слушай сюда, – обратился он к Дюдюсю: – у тебя рожа интеллигентная, пойди в комендатуру, вызови сюда фершала! Скажи, мол, пацану плохо, умирает, понял?

– А какому пацану? – захлопал длинными ресницами Дюдюсь.

– Поменьше базарь! Пацану, мне значит! Понял?

Дюдюсь неохотно зашагал к комендатуре.

– Пулей! – прикрикнул Муха, потопав по земле. Дюдюсь двинулся рысцой.

Через пять минут появился толстозадый сержант с золочёной змейкой в красных петлицах.

– У кого тут понос? – скривил он брезгливые губы.

– Слышь, земляк, совсем плохо мне, зови доктора, – простонал Муха, катаясь на спине в новёхоньком спортивном костюме.

Обрюзглое лицо фельдшера позеленело от страха. Он встал на колени, склонился над животом больного.

В следующий момент сержант целовал землю, прижатый сильной рукой «умирающего».

– Лежи, не шелохнись, падла! – прошипел Муха. – Сразу кончу!

– Да ты что, козёл! – взревел сержант и тут же замолк, ощутив на шее давление холодного лезвия.

– Из какой части?

– Какая разница?

– Вопросы задаю я! – Муха прижал нож сильнее.

– Из шестнадцатой, дробь 678.

– Местная, – со знанием дела сказал Муха. – Сколь служить осталось?

– Полгода.

– Оба-на! Дедок к нам пожаловал! Помоложе нет никого?

– Они в наряде.

– Короче, слушай внимательно! Знаю, хочешь домой к маме. Дарю тебе шанс! Сейчас берёшь бабки, сам встаёшь в наряд, а молодые принесут сюда ящик пива. Вздумаешь дуру гнать, живым домой не уедешь. Усёк?

– Понял, – сказал сержант, чтобы отвязаться. Сейчас главное, из-под ножа высвободиться, а потом уж … Видно будет, что потом он сделает с борзым душарой.

– Для начала зайди в комендатуру и позвони по телефону, – Муха назвал номер. – Скажи, привет от Мухи! Сразу сообразишь, что я не шучу!

Фельдшер поднялся на ноги, отряхнулся и важно зашагал к двухэтажной будке комендатуры.

Через четверть часа троица новобранцев, потягивая пивко, прогнозировала будущую службу. Первым высказался Муха.

– У нас были из «армейки», на воровстве влетели, кое-что рассказывали. Дак я, во чего, скорее на очередную ходку пойду, чем туда. В армии порядка поменьше. Пока там образуешься, авторитет подымешь, уж и на гражданку пора! Короче, не для меня вся эта музыка.

– А мы уж оттащим как-нибудь, – по праву старшего, за обоих сказал Кирюха.

Лёха молча кивнул. В зону с порядками Мухи ему не хотелось, об армейских порядках Лёха ещё не догадывался.

К полудню выдали сухпай: по две банки тушёнки и рисовой каши. Каждый, имея котомку из дому, с отвращением отложил перемазанные солидолом банки.

Дюдюсь поспешно вскрыл консервы и начал с аппетитом уплетать свиной жир с крохотными кусочками мяса.

– Парень, кажись, голодал суток трое! – сказал Лёха.

– В натуре, не успел до шконки дотопать, а уже опускаться начал. Дак, поможем пацану!

Лёха с Кирюхой промолчали, так как из сказанного мало чего поняли. Муха подошёл к Дюдюсю.

– Кушать захотелось? – участливо спросил он.

– Я с детства люблю тушёнку в банках без предварительной тепловой обработки, – поделился доверчивый Дюдюсь.

– А сейчас ты, «без предварительной тепловой обработки», нажрёшься её на два года вперёд! – с этими словами Муха взял ещё три банки. – Открывай!