616 — Ад повсюду - [37]

— Ог… ни.

Дэниел говорил во сне. Одри приблизилась к кровати и дотронулась до старика, желая его успокоить:

— Ш-ш-ш… Успокойся, Дэниел.

— Шары… желтые шары. Сладкая вата… Ребенок!

Дэниел улыбнулся во сне. Это была благодушная и детская улыбка, которая внезапно превратилась в гримасу ужаса.

— Нет… не ходи… Нет… Не-е-е-ет!

Старик проснулся. Его глаза, широко раскрытые и испуганные, смотрели на Одри, но не видели ее. Она вспомнила сцену из своего прошлого, в которой были и желтые шары, и сладкая вата, и маленький ребенок. Этот день остался в ее памяти навсегда. Одри смогла разобрать фразу «Не ходи». Он говорил это ребенку?

Одри схватила старика за руки и встряхнула его:

— Продолжай говорить, Дэниел, пожалуйста. Говори!

Старик недоуменно захлопал глазами. Он не понимал, о чем она. Одри почувствовала болезненное бессилие.

— Од… ри, ты делаешь мне… больно.

Она разжала пальцы и отпустила руки Дэниела, на которых остались красные отметины.

— Мне… снился… сон?

— Ты помнишь что-нибудь из своего сна?!

Одри задала бессмысленный вопрос, она понимала это. Дэниел покачал головой:

— Ты сер… дишься на меня?

Одри собрала последние остатки сил и, стараясь казаться спокойной, сказала:

— Я не сержусь. Не волнуйся, Дэниел. Все будет хорошо. Обещаю тебе.

— Правда?.. Ты в это… веришь, Одри?

— Да.

Дэниел улыбнулся. Но в его улыбке сквозила ирония. Сердце Одри снова лихорадочно заколотилось.

— Ты в самом деле думаешь, что все будет хорошо, Одри? В самом деле, да?

Улыбка переросла в злорадный хохот. Одри попалась на крючок. Именно тот, другой Дэниел говорил с ней сейчас. Может быть, и все это время. Откуда ей знать?

— Снова ты… — процедила она сквозь зубы. — Чего ты хочешь от меня?

— О, об этом ты узнаешь. В свое время. Пока лучше спросить, чего ты хочешь от меня.

— Я не понимаю тебя.

— Я сказал это тебе тогда, Одри. Я знаю то, что ты хочешь знать.

— И что именно я хочу знать?! — крикнула Одри в ярости.

Дэниел спрыгнул с кровати и прошелся по комнате, как преподаватель на уроке. Одри вновь встала у окна, чтобы быть как можно дальше от него.

— Правду о Юджине, Одри.

Услышав это имя, Одри почувствовала невыносимую боль. Когда она собралась с силами, чтобы говорить снова, ее голос дрожал и срывался:

— Ты не можешь знать того, что произошло с Юджином.

Одри все еще пыталась убедить себя, что Дэниел — телепат, проявляющийся в личности темного Дэниела. Следовательно, он мог знать об Одри и ее прошлом лишь то, что знала или помнила она сама. Но не более того. Из этого неизбежно вытекало, что Дэниел мог знать, кто такой Юджин, но не то, что произошло с ним.

— Ты думаешь, что мои способности, — сказал старик, изобразив сочувствие, — не позволяют мне знать то, чего ты не знаешь, не так ли? Ты ошибаешься, Одри.

— Только Бог может знать о том, что произошло с Юджином… Только Бог и дьявол.

— И кто, по-твоему, я?

— Ни тот ни другой. Поэтому я не верю тебе.

— Блаженны верующие, ибо они избраны! Ты же, напротив, принадлежишь к огромной когорте недоверчивых посредственностей, которым обязательно нужно увидеть, чтобы поверить.

Одри уже не осознавала, как сильно изменился Дэниел: эти ужимки, эти спорадические ссылки на Священное Писание. И все же она заметила нечто новое, что заставило ее волноваться. Этот Дэниел хотел доказать ей, что он не лжет. Однако психиатр была уверена в обратном. Поэтому она сказала:

— Докажи мне, что говоришь правду, и я поверю тебе.

Дэниел глубоко вздохнул. Одри видела, как его лицо преобразилось, как взгляд ужасного существа на мгновение уступил место доверчивым глазам Дэниела. Потом он резко схватил ее за левую руку, за запястье. Это произошло так внезапно, что Одри даже не пришло в голову сопротивляться. Указательным пальцем правой руки Дэниел начал выводить на ладони Одри слово, букву за буквой. Это было имя: «Карен».

Наконец Дэниел отпустил руку Одри и сказал:

— Ты хотела доказательств — пожалуйста… А теперь прощай. Ты же слышала, что сказала монахиня: Дэниел должен отдыхать.

Одри быстро добежала от приюта до машины. Сев в машину, она заблокировала все двери, хотя это не заставило ее почувствовать себя в безопасности. Она еще не поняла, что произошло, но ее преследовало ощущение… Ощущение грязи внутри.

Она взглянула на левую руку, будто желая обнаружить на ней какие-нибудь изменения, но с рукой все было в порядке. Несколько раз она пыталась заглушить внутренний голос, который настойчиво повторял: «И как ты объяснишь, что Дэниел знает про Юджина?»

Юджин…

Дэниел был телепатом. Ничего другого ей в голову не приходило. Он проник в ее мозг — подумав об этом, Одри почувствовала приступ тошноты — и нашел там воспоминания о Юджине и те, другие, — о «статуе тройной лжи» и ночи в Гарварде. Разговоры о дьяволе, имя на руке — всего лишь инсценировка, умелый трюк, чтобы заставить ее потерять контроль над собой. Внутренний голос Одри замолчал. Хотя психиатр знала, что его аргументы не убедили ее. Она судорожно вздохнула и завела машину. Ей хотелось держаться как можно дальше от приюта и от Дэниела. Она проехала два квартала, глядя на шоссе и пытаясь собраться с мыслями. Но мысли вращались сами по себе, хотела она того или нет.