50 религиозных идей, которые никогда не понравятся Богу - [13]

2. Запрет на кощунство. Аналогичная логика: поклонение Единому Богу несовместимо с поруганием Его имени.

3. Запрет на убийство. Согласно Быт 9:6, убийство запрещено, ибо всякий человек несет в себе образ Божий.

4. Запрет на прелюбодеяние (супружескую измену). Он выводился из заповеди «плодиться и размножаться»: продолжение рода нормальным образом осуществляется в браке.

5. Запрет на воровство. Выводится из Быт 9:2, где о животных сказано: «в ваши руки отданы они» — имплицитно концепция частной собственности.

6. Запрет есть мясо, отрезанное от еще живого животного. Так понимались слова «только плоти с душою ее, с кровью ее, не ешьте».

7. Заповедь учредить судопроизводство. Выводилась, в частности, из заповеди наказывать за убийство: установить виновника можно лишь путем тщательного расследования. Тем самым «взыскивается душа человека от руки человека», то есть от руки человеческого суда.

Таковы, с точки зрения иудаизма, универсальные нравственные нормы, которые Бог установил для всего человечества. Если человек их выполняет, он может считаться праведником, даже не принадлежа к еврейскому народу. Согласно одному известному раввинистическому изречению, «язычник, исполняющий Тору, подобен первосвященнику» (Сифра на Лев 18:5). Соответственно, «праведники между народами имеют удел в вечной жизни» (Тосефта Санхедрин 13:2).

Естественно, комментаторы спорили о том, как применять те или иные из этих семи «заповедей Ноевых». В частности, какие религии можно считать идолопоклонством, а какие нельзя? Для знаменитого средневекового учителя Маймонида главным критерием идолопоклонства было отступление от монотеизма (единобожия): соответственно, если человек верит в Единого Бога, он идолопоклонником считаться не может. Так, Маймонид, а с ним и многие другие раввины не считали идолопоклонниками мусульман («Мишне Тора», Гилхот Маахалот Асурот 11:7). В наши дни раввины все чаще считают монотеистами и христиан (см. ниже миф 10), хотя для многих христианство остается и в этом смысле под сомнением из-за веры в Троицу.

Конечно, экуменизм заповедей Ноевых весьма относителен: любой отход от монотеизма считается серьезным искажением божественного замысла о человеке и даже серьезным грехом, который может помешать обретению вечной жизни. (Поэтому такие религии, как буддизм и индуизм, оказываются вне экуменического поля.) Тем не менее сама концепция предполагала определенную открытость неиудейскому миру. Можно сказать, что иудаизм даже в его менее плюралистической (средневековой) форме был терпимее тогдашнего христианства: средневековое христианство учило, что «вне церкви нет спасения» (доктрина, впоследствии часто смягчавшаяся или отвергавшаяся), но иудаизм обычно считал, что спасение возможно и вне рамок иудаизма. Некоторые еврейские мыслители ставят весьма высоко эту особенность своей религии. Например, философ Герман Коген полагал иудейскую концепцию спасения более возвышенной, чем христианскую: этика в ней находится выше веры; люди судятся прежде всего по тому, делали ли они добрые дела, а не в соответствии с их взглядами.

Роль еврейского народа по отношению к язычникам мыслится не в расистских категориях, а в категориях священнической миссии. Согласно базовой формулировке Торы, евреи призваны быть «царством священников» (Исх 19:6). В сообществе народов мира они являются как бы священниками, а остальные — мирянами. Соответственно в качестве священников они имеют дополнительную ответственность: соблюдать не семь, а целых 613 заповедей Торы, в том числе целый комплекс заповедей ритуальных. Одна из составляющих этого священнического призвания состоит в том, чтобы просвещать другие народы: учить их знанию о Боге и правильной этике. Интересно, что даже широкое рассеяние евреев по Земле понималось многими еврейскими учителями не как бедствие, а как Божий промысел с целью распространения истины.

Ответственность почетна, но подавляющее большинство еврейских учителей разных эпох считало, что искать ее язычнику нет никакой необходимости: обращаться в иудаизм не нужно, ибо можно быть угодным Богу и за пределами иудаизма. Поэтому иудаизм практически никогда не вел активную миссию к язычникам.

Что касается общего отношения иудеев к язычникам, ситуация очень варьировалась от времени и места. В целом можно сказать, что в условиях антисемитских возникали резко антиязыческие настроения. При благожелательном или нейтральном отношении окружающей среды следовала соответствующая реакция и еврейских учителей. В принципе иудаизм был открыт для признания чужих достоинств. Например, некоторые раввины высоко ставили греческий язык. Показательна известная интерпретация библейского пророчества о потомках Иафета (т. е. греках, фракийцах и т. д.) «да соделает Бог Иафета прекрасным» (Быт 9:7; «да распространит Бог Иафета» — синодальный перевод). В Вавилонском Талмуде этот стих понимается следующим образом: «Краса Иафета, греческий перевод, будет использоваться в шатрах Симовых, еврейских домах учения» (Мегилла 9б). (Здесь комментируется использование греческого перевода Священного Писания в синагогах.) Вообще, если подходить к еврейским текстам не с ситом Айзенмергера, то станет ясно, что наряду с высказываниями антиязыческими, всегда были и высказывания противоположного толка. Скажем, в XVIII веке каббалист и мистик Бен Атар учил, что в ряде отношений язычники даровитее евреев (например, в мудрости, в административных навыках), и Тора была дана Израилю не по заслугам последнего, а по заслугам предков — праведных патриархов.