49 дней в океане - [6]
Мы не могли приготовить себе горячей пищи три дня. Шторм так свирепо трепал баржу, что нечего было и думать разжечь в кубрике печь. Стоило бы нам только выйти на палубу, как первая покрывшая баржу волна смыла за борт любого.
Поэтому мы и старались спать. Ложились рядышком, обнимали один другого, Чтобы хоть немного согреться. Анатолий Крючковский справлялся с заданием «спать!» лучше всех. Я шутил, что если бы мы сдавали экзамены на медведей, то Анатолий получил бы пятерку с плюсом.
И так продолжалось три дня и три ночи. Мы почти ничего не ели. Нас выручала пропитанная морской водой буханка горько-соленого хлеба. Каждый получал в день по тоненькому ломтику, который, казалось, просвечивал насквозь, по ложке свиной тушенки.
Воду берегли больше всего. Пили по глотку в день.
На четвертый день нам показалось, что шторм стал вроде затихать. Но нам это, действительно, только показалось. Наверное, мы привыкли к грохоту волн и вою ветра. Помню, мне рассказывали, что на фронте солдаты могли спать под грохот канонады.
Мы не вели метеорологических Наблюдений, не знали толком, куда нас относит. Мы могли лишь предполагать, что северо-западный ветер тащит нас на юго-восток. И еще мы знали, что нас крепко держит в своих лапах «течение смерти» - куросиво. Оно тоже двигалось в этих местах на юго-восток. Значит, по сумме двух слагаемых - ветра и течения, основное направление Нашего дрейфа — юго-восток.
Такой вывод нас успокаивал. Нас тянуло к большим океанским дорогам, где ходит много кораблей. И еще у нас была надежда, что нам попадется советское, судно, возвращающееся из района испытания нашей баллистической ракеты. Это было бы похоже на сказку. Ну, а вообще любое судно пусть встретится нам. Закон моря одинаков во всех странах.
С тоской смотрели мы на погибший радиопередатчик. Мы были уверены — и не напрасно! — что нас упорно ищут, что стоит утихнуть урагану, стоит пройти снежным зарядам, сокращавшим видимость до .десяти метров, как выйдут в океан катера, полетят над океанскими просторами самолеты.
Все будут искать нас.
И как-то уж так получилось, без просьб со стороны товарищей, я начал рассказывать о спасении челюскинцев, о молодогвардейцах, о Маресьеве.
Мы старались как можно меньше двигаться, и, лёжа на полу машинного отделения, я негромко говорил. А товарищи слушали. За эти мои рассказы Асхат Зиганшин в шутку назвал меня в беседе с одним американским корреспондентом «священником».
Утро наше начиналось с «врачёбного» осмотра, который проводил Асхат. Он дотошно расспрашивал каждого, не простыл ли он, нет ли ломоты в теле, требовал показать зубы, не опухли ли десны, нет ли признаков цинги, щупал ноги, не опухают ли.
Нет. Все было в порядке. Мы не простывали, не опухали, а наши зубы при необходимости могли бы разжевать и железо, если бы оно было съедобным.
Откровенно говоря, наше здоровье не только от молодости, от хорошей сопротивляемости молодого организма. Среди нас не было человека, который не любил бы спорт. Хорошая закалка помогла нам в дни сурового испытания.
Асхат Зиганшин был неплохим спортсменом в подразделении. Он хорошо работал на турнике и брусьях, бегал и стометровку и на километровую дистанцию. Крючковский отдавал предпочтение тяжелой атлетике. Я часто видел, как он «баловался» двухпудовыми гирями, ловко поднимал штангу. Что Касается Филиппа, то тот предпочитал гимнастику и акробатику. Занимался спортом и я.
Силы, накопленные исподволь в дни тренировок, теперь отдавали нам сторицей.
Наконец, океан снова устал. Утром 27 января сила шторма едва достигала четырех баллов. Для нас это приравнивалось к штилю. Наша баржа лениво взбиралась на водные хребты и скатывалась в межхребетья. Волны уже не перекатывались через палубу.
Мы вылезли из трюма подышать свежим воздухом, оглядеться. Но ничего не увидели. Липкий, вязкий туман накрыл океан.
Первым делом отправились в кубрик, проверить, целы ли бочонок с пресной водой и печь. Они не пострадали, хотя в кубрике океан похозяйничал, как хотел.
Тут, собирая раскиданные штормом вещи, Филипп вдруг вспомнил о гармони. Отыскали ее под койкой в сундучке.
— Смотрите! — обрадованно воскликнул он, — цела! Совсем цела. Вот только клапаны отсырели.
Прошелся Филипп по клапанам сверху вниз. Зазвучала гармонь. Сипловато заговорили басы.
— Простудились! — пошутил Анатолий.— А вот верха, те ничего.
Наконец мы Могли сварить себе суп, поесть горячее Снова занялись пересчетом и учетом продуктов. Пересмотрели рацион. Решили, что мы можем съедать по картофелине в день, добавлять в похлебку по ложке крупы на каждого и по пол-ложки жира.
Дежурным по кухне был я. Вымыл четыре картофелины, разрезал их, положил в котелок крупы и стал варить обед. Стою, держу над огнем печки котелок, и вдруг, словно кто в бок меня толкнул. Вспомнился давнишний разговор с Анатолием. Говорил он как-то, что ему двадцать седьмого января исполнится двадцать один год. А сегодня как раз двадцать седьмое. Счетом дней у нас ведал Асхат. Он каждый день заполнял судовой журнал. Я спросил, чтоб не ошибиться:
— Какое число сегодня?
Французский писатель Анри де Монфрейд (1879–1974) начал свою карьеру как дипломат во французской миссии в Калькутте, потом некоторое время занимался коммерцией — торговал кожей и кофе. Однако всю жизнь его привлекали морские приключения, и в 32 года он окончательно оставляет государственную службу и отправляется во французскую колонию Джибути, где занимается добычей жемчуга. По совету известного французского писателя Жозефа Кесселя он написал свою первую повесть «Тайны Красного моря» — о ловцах жемчуга, которая с восторгом была принята читателями, а автор снискал себе славу «писателя-корсара».
Об одном из походов подводной лодки «Северянка» во время Великой Отечественной войны.
В этой, с позволения сказать, книге, рассказанной нам З. Травило, нет ничего особенного. Это не книга, а, скорее всего, бездарная запись баек и случаев, имевших место быть. Безусловно, наглость З. Травило в настойчивом предложении себя на рынок современной работорг…ой, литературы, не может не возмущать цивилизованного читателя, привыкшего к дамским детективам, дающим великолепную пищу для ума. Или писал бы, как все, эротические рассказы, все интереснее. А так ни тебе сюжета, ни слезы, одно самолюбование. Чего только отзывы (наверняка купил) стоят! Впрочем, автор и не скрывает, что задействовал связи и беззастенчивый блат для издания своих пустых россказней.
«…Я развернулся и спустился обратно в каюту. В самом появлении каперов особой угрозы я не видел, но осторожность соблюдать было все же нужно. «Октавиус» отошел от причала, и я уже через несколько минут, когда корабль вышел на рейд, пожалел о своем решении: судно начало сильно валять, и я понял, что морская болезнь – весьма заразная штука, однако деваться было уже некуда, и я принял этот нелегкий жребий. Через полчаса стало совсем невыносимо, и я забрался в гамак, чтобы хоть как-то унять эту беду. Судно бросило якорь, и Ситтон приказал зажечь стояночные огни.
Молодой Годфрей Рэйнер поступает мичманом на английский военный корвет, который отправляется на поиски испанского судна, грабящего купеческие корабли и торгующего невольниками. Погоня за пиратами оборачивается началом долгой одиссеи, в которой абордажные схватки и кораблекрушения сменяются робинзонадой, полной экзотики и опасных приключений.За 30 лет своей литературной деятельности английский писатель Уильям Генри Джайлз Кингстон (1814–1880) создал более сотни романов, действие которых происходит во всех уголках земного шара.
Драбкин А. С.ЭВМ и живой организм. М., «Знание», 1975. 144 с. (Прочти, товарищ!).Проблема, сформулированная в заголовке книги, чрезвычайно широка. Автор затрагивает лишь некоторые ее аспекты: использование в конструкциях и программировании электронных машин патентов живой природы; биологическое предвидение и ЭВМ; взаимосвязь изучения памяти живых организмов и памяти ЭВМ; более общая взаимосвязь эволюций живого и машинного миров и т. д.Книга написана доступным языком, содержит много интересных примеров.
Трудно следовать велению долга, когда тебе всего тринадцать лет. Тяжело принимать важные решения, сколько бы тебе ни было лет — тринадцать или почти сорок. Герои рассказов Раевского принимают нелегкие решения в положении, требующем напряжения всех душевных сил. Согласитесь ли вы с ними? И как бы в этом случае поступили бы вы?
В 1972 году исполнится 150 лет со времени дешифровки французским ученым Франсуа Шампольоном египетских иероглифов, бывших главной загадкой древней культуры Египта.О титаническом труде Шампольона и других исследователей, о развитии египтологии, открывшей миру великую и древнюю цивилизацию планеты, о вкладе русских ученых в дешифровку иероглифов, о неразгаданных и по сей день египетских письменах рассказывается в этой книге.
Книжка посвящена новейшим исследованиям по истории Древнего Перу, приблизившим нас к решению многих загадок, которые казались неразрешимыми. Например, была ли у перуанцев письменность? Знали ли они колесо? В чем причина гибели города Тиауанако? Что известно о некоторых загадочных памятниках цивилизации наска? Отвечая на эти, казалось бы, частные вопросы, ученые воссоздают историю ранних цивилизаций на Южноамериканском континенте.