45-я параллель - [3]
Кто захочет сюда повторно? Плакать по безвинно погибшим душам и сожженным деревьям.
Таких простаков надо еще поискать!
Нас тряхнуло на повороте. Трасса изогнулась подобно азиатскому клинку, и стало понятно, что мы выезжаем из Грозного, поднимаемся со дна моря, чему я наивно верила в детстве. Машина устремилась к горам по неровной насыпи, а вокруг поплыли долины, обрывы, пропасти с орнаментом выцветших трав, еще не прикрытые снегом, как случается на Кавказе, где зимы очень теплые. Только наши горы для пущей важности надевают белые папахи.
– Действительна ли бумага? – беспокоилась мама. – Мы неделю назад оформляли ее в милиции.
– Заверили в комендатуре? – спросил Асхаб.
– Да. В ноябре 2004 года. Перепись всего нашего имущества. У семьи было три квартиры. Машина! Домашняя библиотека! Теперь вывозим, что осталось после войны. – Мама вытащила из кармана лист с круглой синей печатью, развернула его и стала читать: – Сковородка – одна штука, матрас – две штуки, книги – восемь мешков, узелок с вещами, кастрюлька алюминиевая…
– Кошки указаны? – поинтересовался Асхаб. – Впереди русский военный блокпост. Есть разрешение на вывоз «живого имущества»?
Мама уткнулась в бумажку, выданную чеченскими милиционерами, но в коротком списке пожитков кошек не было.
– Что делать? – запричитала мама. – Стрелять в кошек не позволю! Грудью стану, убить питомцев не дам!
– Главное, меня не вмешивайте, – предупредил Асхаб. – Я водитель. Нуждаюсь в средствах. Помните о двух женах? Мне надо вернуться живым!
Мощное сооружение, собранное из бетонных блоков, преграждало нам путь. Из бойниц выглядывали дула пулеметов, намекая на частые перестрелки в этом районе, а сам военный блокпост был похож на древний дольмен.
Когда «чеченские лесные братья», оголодав в блиндажах и землянках, прорывались в поселки к родне, чтобы хорошенько помыться и поесть, это сопровождалось смертельным фейерверком двух враждующих сторон.
Мир – коварное место. Жизнь и Смерть играют здесь дурными головами и смеются над амбициями невежд.
Блокпосты со времен Первой чеченской стояли по всем дорогам, между городками и селениями, на выездах и въездах, и у каждого стола смерти был свой командир. Чаще всего вопросы решались небольшой денежной суммой, реже – расстрелами, так как особо суровые времена канули в Лету, утекли по весне в сточные канавы, прорастая драконьими зубами партизанской войны, ловко заменившей ковровые бомбардировки.
Чеченские боевики, на школьной скамье впитавшие истории о русских народовольцах, пошли путем террора, и оставалось только гадать, когда взорвется на самодельной мине рейсовый автобус, где живой бомбой выступит пятнадцатилетняя вдова с глазами испуганной лани, и во сколько раздастся залп по студентам, слушающим лекции в пединституте. Наша жизнь впечатляла непредсказуемостью.
Мирные жители не умеют стрелять, они разделяют участь пешек в шахматной игре.
На блокпосте, выстроенном в виде прямоугольника, курили русские военные.
Крыша строения была непрочной. В некоторых местах кровельный материал пробили пули, и в ненастную погоду дождь тонкими струйками бежал в бетонное убежище, где вместо пола под ногами хрустел мелкий гравий.
Один из блоков в основании стены оказался длинней остальных. Из него изогнутым когтем торчала ржавая свая, на которую военные подвесили целлофановый пакет с провизией.
Заметив нашу «газель», солдаты, следящие за дорогой, вскинули руки вверх[1], приказывая остановиться.
– Как будто Гитлера увидели! – пошутила мама.
Военные опасались, что в машине может быть взрывчатка, и не позволяли подъезжать близко к блокпостам. Хотя, если рассуждать здраво, тот, кто везет в кузове бомбу, не станет упражняться в вежливости и спрашивать разрешения.
Асхаб затормозил.
Вдоль лобового стекла раскачивались молельные четки и разноцветная мишура, исписанная по-арабски.
Русские военные нахмурились.
– Надо выйти, – сказала мама.
Она сидела между мной и водителем.
– К ним? – настороженно спросил Асхаб. И добавил: – Точно, надо выйти.
Но остался сидеть на месте.
Военные сняли автоматы с предохранителей.
– Так, внучек, – подбодрила водителя мама, – не трусь! Наше дело правое. Мы с дочкой тебя поддержим.
Пока Асхаб поправлял рубашку, ерзал на сиденье, возился с дверной ручкой, я уже вышла из кабины, а мама за мной.
– Э-ге-гей! – крикнула мама военным. – Что стоите, как соляные столбы в Гоморре? Подходите, проверяйте бумаги!
– Сами подходите! – попятившись, заявили сотрудники блокпоста. – Что ваш водитель не выходит? Кто он?
– Чеченец с рынка! У него две жены и много детей! Ему еще назад возвращаться! – крикнула мама, сложив ладони рупором. – Вы его не трогайте, он нацию возрождает!
Русские военные заулыбались:
– Две жены?
Дверь машины со скрипом открылась, и появился Асхаб.
Медленным шагом он приблизился к каменному шалашу и протянул водительские права и пятьсот рублей: мятый ценный прямоугольник фиолетового цвета.
Военные на глазах повеселели. Из глубины бетонного строения показался старший по званию, мужчина лет тридцати пяти. Рядом с потертыми штанами и куртками сослуживцев его новенький голубой камуфляж смотрелся круто. Себе на шапку командир блокпоста приделал хвост пушного зверя, а под шапкой блестело его довольное круглое лицо.
Жеребцова родилась и выросла в Грозном. Ее дневники охватывают детство, отрочество и юность, на которые пришлись три чеченские войны. Учеба, первая влюбленность, ссоры с родителями – то, что знакомо любому подростку, – соседствовали в жизни Полины с бомбежками, голодом, разрухой и нищетой. Девочка с русской фамилией и в платке, повязанном на мусульманский лад, оказалась между двух огней. Она видела смерть, боролась за жизнь и за то, чтобы остаться собой. Уехав из Грозного, Полина окончила институт, стала членом Союза журналистов и ПЕН-клуба.
Дневники — это моя жизнь. Веду их с 9 лет, с тех пор, как в городе Грозном нашла старый блокнот своего деда журналиста-кинооператора.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Этот мой Доклад — для всех кто изучает историю. Многие спорят: был ли геноцид русских в Чечне? В какие годы? Правозащитники видят только одних «пострадавших». А пострадали ВСЕ (!) жители Чечни.Конечно, мало кому нравится правда. Одни хотят забыть, потому что на них лежит вина за совершённые преступления. У других болит душа от невысказанности, от чувства долга перед теми, кто не может себя защитить.Я расскажу как свидетель: что случилось в Чеченской Республике в 1994–2004 гг. на самом деле. Может быть потомки разберутся, поймут, как преступные действия властей ведут к кровавым развитиям событий среди дружественно соседствующих народов.***Жеребцова П.
9 — летняя русская девочка жила в Грозном. Началась война. Дневники Полины Жеребцовой — потрясающий человеческий документ, переведенный на многие европейские языки. В настоящее время готовится к печати книга, в которой будут собраны и ранние, и поздние дневники Полины.
«Надо жить дольше. И чаще,» – сказал один мудрый человек.Трудно спорить. Вопрос в другом: как?!И создатель вроде бы от души озаботился: ресурсы органов и систем, говорят, на века пользования замыслены…Чего же тогда чахнем скоропостижно?!«Здоровое, светлое будущее не за горами», – жизнеутверждает официальная медицина.«Не добраться нам с вами до тех гор, на полпути поляжем», – остужают нетрадиционщики. «Стратегия у вас, – говорят, – не та».Извечный спор, потому как на кону власть, шальные деньги, карьеры, амбиции…И мы, хило-подопытные, сбоку.По сему видать, неофициальная медицина, как супротивница, по определению несёт в себе остроту сюжета.Сексотерапия, нейро-лингвистическое программирование (гипноз), осознанный сон, регенерация стволовыми клетками и т.
Как найти свою Шамбалу?.. Эта книга – роман-размышление о смысле жизни и пособие для тех, кто хочет обрести внутри себя мир добра и любви. В историю швейцарского бизнесмена Штефана, приехавшего в Россию, гармонично вплетается повествование о деде Штефана, Георге, который в свое время покинул Германию и нашел новую родину на Алтае. В жизни героев романа происходят пугающие события, которые в то же время вынуждают их посмотреть на окружающий мир по-новому и переосмыслить библейскую мудрость-притчу о «тесных и широких вратах».
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.