№ 44, Таинственный незнакомец - [63]

Идея с затмением была превосходна, она очень помогла Сорок четвертому; впечатление в любом случае было бы сильным и ярким, но, благодаря затмению, оно стало величественным и ошеломляющим. На мой взгляд, Сорок четвертый показал себя знатоком своего дела, сам он заявил, что заткнул за пояс Барнума и Бейли[31], но, пожалуй, хватил через край: провинция, как-никак, для меня это была китайская грамота, впрочем, и на китайском его слова вряд ли имели смысл; он их приплел к случаю, потому что они звучали по-ученому, а для него звучание было, как правило, важнее смысла. Среди всех любителей красного словца он был самый ярый.

Я рассудил, что обитатели замка опомнятся через несколько часов — не раньше: ведь надо собраться с мыслями, понять, на каком ты свете, — немудрено было и рассудком помешаться от увиденного — ив ближайшее время никаких событий не предвидится. Мне надо выждать, пока они снова возьмутся за дело. Я вернулся к себе в комнату, снова стал видимым и удобно расположился перед камином с книгой в руке, предусмотрительно приоткрыв дверь для кошки; Мэри непременно прибежит с новостями, если ей удастся их разузнать, и я от всей души желал ей удачи; но через некоторое время я уснул. Спал как убитый до десяти часов вечера. Открыв глаза, я увидел, что кошка уже заканчивает ужин, а мой стоит на столе еще горячий; я очень обрадовался: с утра у меня маковой росинки во рту не было. Мэри уселась на стул по соседству, умылась и, пока я ел, сообщила все новости. Она своими глазами наблюдала замечательную сцену преображения и, потрясенная и заинтригованная увиденным, не дожидаясь конца, залезла на крышу, села на трубу и дрогла там с полчаса; потом кто-то любезно развел внизу огонь, и сразу стало уютно и тепло. Но когда стало чересчур уютно и тепло, Мэри выбралась на крышу и спустилась по наружной лестнице вниз; побродив по замку, она поймала крысу — это, оказывается, пустяк, она и меня научит, если пожелаю; крысу Мэри не съела — то ли она была несвежая, то ли просто попалась не вовремя — во всяком случае, Мэри вспомнила, что проголодалась, и пришла домой.

— Если ты любишь сюрпризы, я тебе преподнесу сюрприз, — молвила она. — Маг не умер.

Я вскинул руки, изображая удивление, как бывалый плут.

— Мэри Флоренс Фортескью! — вскричал я. — Что ты имеешь в виду?

— Только то, что сказала! — радостно воскликнула она. — Я так и заявила магу, что ты мне ни за что не поверишь. Отсохни у меня лапы, не сойти мне с этого места, коли вру; я его видела, видела — слышишь? Он жив и здоров, как прежде.

— Брось, не морочь мне голову!

Мэри была на седьмом небе от счастья: какой успех!

— Прекрасно! Восхитительно! — ликовала она. — Я это знала, я сказала магу, что ты не поверишь, так оно и вышло! — Мэри в восторге захлопала лапами, и напрасно: с таким же успехом можно было хлопать грибными шляпками.

— Двойник, а если я докажу, что он жив, — поверишь? — спросила она.

— И не подумаю! — отозвался я. — Как, бывало, говорил маг, мне очки не вотрешь! Ты несешь чепуху, Мэри! Человек умер, и все знают, что он умер, отошел, так сказать, в мир иной на глазах у всех, и ты никак не можешь доказать, что он жив. Тебе ли этого не знать?

Мэри улыбалась во весь рот, она еле сдерживалась, ее распирало от сознания грядущей победы надо мной. Соскользнув на пол, кошка, играючи, подтолкнула лапой какую-то бумагу к моей ноге, я поднял ее, а Мэри снова прыгнула на стул и предложила:

— Глянь, маг сказал, ты мигом разберешься, что это такое. Ну что, разобрался?

— Это — вещь, которую он называет газетой. Бостонской газетой.

— Правильно, он так и сказал. Это, говорит, английский язык будущего, а ты знаешь английский и сможешь ее прочесть. Ты и на самом деле можешь?

— Сам по себе факт правильный, но маг ничего не говорил, потому что он мертв.

— Погоди, не торопись, маг велел тебе обратить внимание на дату.

— Ладно, он мне, конечно, ничего не велел, потому что мертв, а мертвые, естественно, не отдают приказов, но все равно, вот она — 28 июня 1905 года.

— Правильно, он так и сказал. И еще велел спросить про послание Основательницы своим ученикам, оно печаталось в другой бостонской газете. О чем там написано?

— Ну, маг рассказывал, что сейчас идет большая война, и Основательнице надоело, что ее ученики все молятся и молятся за мир, а она за семнадцать месяцев не выиграла ни одной ставки; вот она и приказала им прекратить моление и таким образом вывела свою батарею из зоны боевых действий. А еще он добавил, что никто не понимает остальную часть послания и это непонимание может привести к большой беде.

— Ага! Вот так-то! И привело! Маг говорит, что в ту самую минуту, как она своей властью прекратила моление, сошлись два флота, и нецивилизованный полностью уничтожил цивилизованный, а беды не случилось бы, если бы моление продолжалось.[32] Стало быть, ты не знал об этом?

— Нет, я пока не знаю.

— Ну, скоро узнаешь. Послание появилось 27 июня, верно?

— Да.

— Так вот, беда случилась в тот же день, как только моление прекратилось, сообщение о ней появилось в газете назавтра, и эту газету от 28 июня ты держишь в руке.