40 лет Санкт-Петербургской типологической школе - [126]
(19) Я получил от него письмо; Я знаю это от Ивана;
Она родила ребенка от иностранца.
Глагол своей исходной диатезой принуждает говорящего к определенному коммуникативному ранжированию участников. Есть довольно много глаголов, у которых Субъектом является участник, который по своей роли, в принципе, мог бы претендовать только на статус Периферия:
(20) Его рассказы [Место] пестрят междометиями;
Эти реки [Место] изобилуют рыбой.
Примеры (21) — (24) показывают, однако, что есть глаголы, способные, не изменяя своей формы, менять коммуникативный ранг участников, сохраняя их роль в ситуации неизменной или почти неизменной; так, в (21) и (22) переход из Центра в Периферию; в
(23), (24) — из Центра За кадр:
(21а) намазал повидло на хлеб',
(21б) намазал хлеб повидлом',
(22а) залил бензин в бак',
(22б) залил бак бензином;
(23а) выколотил пыль из ковра;
(23б) выколотил ковер;
(24а) вылечил больного от малярии,
(24б) вылечил малярию.
Семантика фокуса внимания как важнейшая составляющая семантики Объекта (т. е. прямого дополнения) продемонстрирована в [Wierzbicka 1980: 70], ср.:
(25а) загрузил наши кирпичи на свой грузовик;
(25б) загрузил детский грузовик кирпичами;
(26а) заткнул щель ватой;
(26б) заткнул деньги в щель.
Есть определенные «ограничения сочетаемости» ролей с коммуникативными рангами. У одних глаголов участники с заданными ролями способны менять ранг; у других коммуникативный ранг участника с данной ролью жестко задан словарем. Например, у глагола содержать участнику Место однозначно соответствует ранг Субъект. Некоторые сочетания невозможны в принципе; например, Агенс никогда не может попасть в позицию Объекта в исходной диатезе глагола.
5. Диатеза и залог
Итак, диатеза — это соответствие между ролями и синтаксическими позициями (а следовательно, коммуникативными рангами) участников. Тогда диатетический сдвиг — это перераспределение коммуникативных рангов участников, а мена залога — диатетический сдвиг, маркированный глагольной формой.
Эти определения, как легко видеть, основаны на том, что возможно изменение рангов участников с данной ролью, а набор ролей (семантических валентностей) глагола остается неизменным. Между тем возникает следующее затруднение: в ходе преобразований, которые естественно относить к залоговым, участники могут не только менять ранги, но и пропадать вовсе. Примером этого рода является «безагенсный» пассив:
(27) сообщается о потерях;
занятия проводятся на воздухе;
подача газа была приостановлена.
В активном залоге глаголы сообщать, производить, приостановить имеют Агенса. Между тем в пассиве, пример (27), Агенс не то что меняет ранг, а уходит из концепта ситуации вообще. А в таком случае употребление глагола в безагенсном пассиве не соответствует определению залога через диатетический сдвиг.
Возможна, однако, интерпретация безагенсного пассива, которая позволяет вместить его в рамки наших определений. В работе [Плунгян 2000:199] предлагается считать исходными для примеров типа (27) конструкции типа (28), «неопределенно-личные», т. е. с Субъектом — «неопределенным лицом»:
(28) сообщают о потерях;
занятия проводят на воздухе;
подачу газа приостановили.
В таком случае в пассивном залоге этот неопределенный субъект просто меняет синтаксическую позицию: переходит из позиции подразумеваемого субъекта в подразумеваемое же агентивное дополнение.
Возможна и другая трактовка: конструкция из (27) может быть получена из агентивной пассивной конструкции, трансформацией «Опущение неспецифицированного участника» (Unspecified subject deletion, см. [Levin 1993:27]):
(27') сообщается (кем-то) о потерях',
занятия проводятся (кем-то) на воздухе;
подача газа была приостановлена (кем-то).
В [Плунгян 2000: 214] такой переход представлен как «интерпретирующая актантная деривация» — опущение участника, выражающее его неопределенность. При такой трактовке (27) соотносится семантически с (28) как (29а) с (29б):
(29а) Больной поел;
(29б) Больной поел чего-то (съедобного).
Другой пример соотношения, где понятие диатезы наталкивается на «сопротивление материала», — это декаузативы. Декаузативация, в том числе, в примерах типа (30), трактуется в [Плунгян 2000: 209] (вслед за [Comrie 1985]) как «понижающая актантная деривация» — Каузатор утрачивает актантный статус, так что у декаузативной ситуации на одного участника меньше: исходный глагол представляет ситуацию как каузированную некой активной силой (в частности, лицом), а производный обозначает некаузированную ситуацию, которая не имеет внешнего агенса и происходит как бы сама по себе:
(30а) Порыв ветра разбил окно;
(30б) Окно разбилось от порыва ветра;
(зов) Окно разбилось.
Однако это осмысление семантического соотношения между (30а) и (зов) противоречит интуиции. В [Падучева 2001] подробно обосновано соотношение между разбить и разбиться как мотивированное двумя сдвигами — декаузативацией, которая является обычным диатетическим сдвигом, подобным пассиву, и не меняет числа участников, и интерпретирующей актантной деривацией, которая приводит к опущению участника Каузатор в ситуации, когда о его референте ничего не сообщается: причина наступившего изменения состояния может быть неизвестна, несущественна или, напротив, слишком явно подразумевается контекстом. Декаузатив оказывается на самом деле полностью аналогичным пассиву, разница только в том, что в пассиве Каузатор — Агенс, а в декаузативной конструкции — все что угодно, но не Агенс. Тогда Каузатор — неопределенная причина в (зов) в таком же смысле, в каком Агенс — неопределенное лицо в (27) или (28).
В монографии обсуждаются переходные единицы, занимающие промежуточное положение между лексикой и грамматикой, между разными грамматическими уровнями, обладающие непрозрачностью формы и некомпозициональностью содержания, не вписывающиеся в традиционные лингвистические классификации. Причиной появления таких переходных единиц авторы считают процессы идиоматизации. В исследовании подчеркивается, что идиоматизация – один из постоянных и важнейших процессов конвенциализации речевого потока языковым сообществом.
«Верните Себе Здравомыслие» – это книга, которая объясняет базовые положения общей семантики более простым, кратким и доступным языком в сравнении с 900-страничной формулировкой Альфреда Коржибски – Science and Sanity, а также даёт множество полезных и простых рекомендаций для практики и применения принципов Общей Семантики в повседневной жизни. Рекомендована к прочтению всем интересующимся данной дисциплиной, а также тем, кто желает приобрести новые навыки решения жизненных проблем. Третье издание.
Почему, оказавшись между двух людей с одинаковыми именами, вы можете загадывать желание? На сей насущнейший вопрос и отвечает эта книга. Если же серьезно, то она рассказывает о зверином двойнике героя – в искусстве вообще и в литературе в частности.
Словарь, созданный русскими и итальянскими специалистами, знакомит читателей с новыми словами, их различными значениями и оттенками, а также случаями употребления, которые можно активно использовать в повседневной жизни.Более 1000 слов и текстовых примеров, позволяющих раскрыть особенности синтаксиса современного итальянского языка.
Данная публикация посвящена трудному и запутанному вопросу по дешифровке таинственного памятника древней письменности — глиняного диска, покрытого с обеих сторон надписью из штампованных фигурок, расположенных по спирали. Диск был найден в 1908 г. на Крите при раскопках на месте древнего Феста. Было предпринято большое количество «чтений» этого памятника, но ни одно из них до сих пор не принято в науке, хотя литература по этому вопросу необозрима.Для специалистов по истории древнего мира, по дешифровке древних письменностей и для всех интересующихся проблемами дешифровки памятников письменности.
Книга представляет собой научный труд в популярном, доступном изложении. В ней рассказывается о библейских фразеологизмах (образных выражениях, пословицах, поговорках, афоризмах, крылатых изречениях) и библеизмах – словах в русском и других европейских языках, а также об отражении библейских образов, сюжетов, идей, правовых и морально – этических норм и воззрений древнего Востока в культуре народов, исповедующих христианскую религию. Особое внимание уделяется русской национальной культуре: использованию библейских слов и выражений в русском языке, в художественной и публицистической литературе, в изобразительном и музыкальном искусстве.Для гуманитариев разных специализаций: филологов, историков, культурологов, искусствоведов, школьных учителей, преподающих основы христианской (православной) культуры, а также для самого широкого круга читателей, интересующихся историей русского языка и культурой русского и европейских народов.Книга создана на кафедре общего и русского языкознания филологического факультета Российского университета дружбы народов (РУДН) при поддержке Российского государственного научного фонда (РГНФ).