39 ступенек - [12]

Как я уже сказал, я не представлял, куда я еду. Единственное, что я знал, это то, что дорога, судя по солнцу, идет на восток. Мне было все равно куда ехать, лишь бы не на север, где был густонаселенный промышленный район. Местность, по которой я ехал, уже не была болотистой и равнинной. Я то поднимался на холм, то спускался в долину, пересекая ручьи или небольшие речки. Все цвело и благоухало. Майский свежий ветерок действовал на меня как вино. Я любовался молодой листвой деревьев, прекрасными парками. Мимо одного такого парка я ехал целую милю и потом, когда деревья расступились, увидел на холме старинный замок с цветущими кустами боярышника и сирени.

В первом часу я проезжал через большую деревню и решил здесь остановиться, чтобы пообедать. На крыльце одноэтажного здания с надписью над входом «Почта» стояли почтальонша и полицейский и читали какую-то бумажку, словно актеры роль. Я поставил машину метрах в тридцати от почты и уже собирался выйти из нее, как вдруг сообразил, что полиция могла разослать во все почтовые отделения мои приметы. И верно, полицейский бегом направился к моей машине. Он не добежал до меня всего несколько метров, как я рванулся вперед. Я слышал, как он кричал, чтобы я немедленно остановился.

Конечно, в сообщении говорилось о зеленом чудовище, на котором я ехал. Бросить его я не мог, потому что идти пешком значило очень скоро попасть в руки полиции или моих друзей из «Черного Камня». Поэтому я свернул с шоссе на первую проселочную дорогу, которая показалась мне наиболее заброшенной. Вскоре я проехал по мосту через речку, а затем дорога, как змея, стала петлять посреди поросших кустарником холмов. Взобравшись на перевал, я увидел вдали двухколейную железную дорогу и подумал о том, что здесь где-нибудь неподалеку должна быть гостиница, в которой я мог бы поужинать и переночевать. Я за все это время съел утром сладкую булочку в одной из деревень, и мой желудок давно уже недовольно урчал. Солнце садилось. Оторвав взгляд от золотого диска, я посмотрел на юг и вновь увидел там движущуюся черную точку. Проклятый аэроплан вновь выслеживал меня.

Я точно на крыльях слетел в долину. Здесь я ведь мог спрятаться в любой рощице. Вскоре я уже ехал по узкой, поросшей цветущим боярышником, дороге, которая шла по правому, высокому берегу какой-то речушки. И тут случилось непредвиденное. Из ворот, над которыми была укреплена доска с надписью «Частное владение», перпендикулярно мне выехала машина. Я нажал на тормоз, но масса моей колымаги была так велика, что столкновение было неизбежно. Я повернул руль и въехал в кусты боярышника. И тут я увидел, что за кустами — обрыв к реке и, открыв дверцу, вывалился из машины…

* * *

Я выбрался из кустов, которые, надо прямо сказать, спасли мне жизнь, и встретился лицом к лицу с высоким молодым человеком в очках и кожаном пальто с поясом, который протягивал мне руку и оробевшим голосом спрашивал: «Вы не ушиблись?» Я пожал протянутую руку и сказал, что со мной все в порядке. Мысленно я поблагодарил судьбу за то, что она, намереваясь свернуть мне шею, помогла мне тем самым избавиться от зеленого туристского фургона.

— Не очень-то приятно закончить туристическую поездку по Шотландии, — начал я, — автомобильной катастрофой, но я рад, что вышел из этого приключения целым и невредимым.

— Я вижу, вы настоящий мужчина. Садитесь ко мне в машину и через десять минут вы сможете принять ванну и переодеться. Кстати, где ваши пожитки? Остались в горящей машине?

— Все мое ношу с собой, — сказал я и достал из кармана зубную щетку. — Люблю быть налегке. Привык еще с колониальных времен.

— Вы были в катаниях? — удивился он. — Черт возьми, вы именно тот, кого я ищу. Вы, случайно, не фритредер?

— Естественно, — не моргнув глазом, ответил я, хотя не имел ни малейшего понятия, что это такое.

Он схватил меня за руку и потащил к машине. Через десять минут мы подъехали к симпатичному охотничьему домику, стоящему в сосновой роще. Он провел меня в ванную, а затем, когда я принял душ, подвел к своему гардеробу, где я выбрал себе льняную рубашку и спортивный голубой костюм из тонкой шерсти.

В столовой меня дожидались кофейник и ветчина.

— Заморите червячка, — сказал мой хозяин, — у нас, к сожалению, очень мало времени. Ровно в восемь мы должны быть в Масоник-холле.

Я с наслаждением жевал бутерброд, запивая его горячим кофе. Молодой человек, расхаживая взад-вперед по ковру перед горящим камином, говорил:

— Вы не представляете, в каком чертовски трудном положении я оказался, мистер… Между прочим, вы до сих пор мне так и не представились? (Я, не переставая жевать, ответил, что моя фамилия Твиздон). — Вы, случайно, не родственник старине Тому Твиздону?[7] (Я сказал, что нет). В нашем округе проводятся внеочередные выборы в парламент, мистер Твиздон, и я на них выставил свою кандидатуру от либеральной партии[8]. Так вот сегодня в Браттлберне, центре нашего округа, проводится предвыборное собрание. Должен вам сказать, что в нашем округе очень сильны проклятые тори, и поэтому я заручился поддержкой бывшего премьер-министра Канады Крамплтона. Естественно, в городе появились афиши, в которых напечатано, что на собрании выступит премьер-министр одной из крупнейших наших колоний. И вот сегодня я получаю телеграмму, в которой этот негодяй Крамплтон сообщает, что у него инфлюэнца. Я собирался ограничиться десятиминутным выступлением, но теперь получается, что я должен буду говорить один в течение часа, а может быть, и больше. У меня начала разламываться голова, потому что я не видел выхода из этой гнусной ситуации. И вдруг судьба посылает мне вас, человека, судя по всему, находчивого и, надеюсь, не лишенного дара речи, да к тому же еще и фритредера. Вы прекрасно можете рассказать, как правительство душит свободу торговли в колониях всякого рода пошлинами и тарифами.