37-й пост - [2]

Дорога петляет в гористой местности. Мы все на стреме. Солдаты напряженно глядят по сторонам, сжимая в руках, снятые с предохранителей автоматы. Мне протянули из люка бронетранспортера наушники и ларингофон и теперь на связи сидит вся колонна. Впереди мелькает разведывательный БТР. Там сидят самые отчаянные ребята — смертники. Обычно, в начале боя, первую гранату получают они.

— Скоро первый пост? — не выдерживает кто то из солдат.

— Через час двадцать.

Ковалева, тоже напряжена, она как зверек, через свои колени, зачарованно смотрит на горы.

— Разве здесь нет поблизости селений? — наконец то заговорила она.

— Есть. Вдоль дороги несколько деревень. В общем здесь не так часто нападают на нас. Основная часть дороги до первого поворота на север в основном контролируется нами. Здесь несколько блок- постов удачно перекрывающие подступы к шоссе. А вот там…

— Смотрите, встречная колонна идет, — кричит один из молодых солдат.

Навстречу шла большая колонна бронетранспортеров и грузовых машин. На БТРах сидят солдаты с автоматами на изготовку. С первого бронетранспортера машут рукой.

— Стой, — кричу я водителю.

Наша колонна останавливается, к машине подъезжает встречный головной БТР и тоже застывает. За ним колонна тоже останавливается.

— Бекетов, никак ты?

— Здорово Бандорян, — восторженно ору я.

С Давидом Бандоряном мы вместе кончали училище. Потом наши дороги разошлись и вот, первая трогательная встреча в Афгане.

— Ты куда?

— На 37.

— Паскудное место. А мы в Кабул, проводили операцию под Гератом, теперь обратно…

— Как дорога?

— От Герата до северного шоссе два раза попадали в переделку. А здесь уже рай.

— Потери есть?

— Один убитый, трое раненых. Больше присматривай за южной стороной шоссе. Они в основном засады делают там, против солнца, плохо видно…

— Как Саша? Дети то есть?

— У меня дочка, Настенька. Пока все хорошо. Я их оставил в Ростове у мамы. А ты все так же холост и воинственен. Сколько здесь времени служишь?

— Три года.

— Вай, вай, вай. А я только восемь месяцев.

— Давид, давай встретимся после войны в Ростове у ваших.

— Пойдет. Как шесть часов вечера после войны. Пока, Юрка. Трогаемся, ребята.

Машина дернулась и поплыла мимо нас. Проезжающие солдаты желали нам удачи.

Первый блок — пост, встретил приветливо. Только мы спустились на землю, чтобы размять косточки и сходить в туалет, как капитан, командир поста, отозвал меня к себе в землянку и сразу предупредил.

— Сейчас у духов начались изменения в структуре военного управления. Чувствуют, мерзавцы, что мы скоро уходим, вот и решили изменить тактику.

— Так это точно или ходят слухи, что мы уходим?

— Точно, старший лейтенант. Сейчас разрабатывается поэтапный план вывода войск. Но тебе считай не повезло, 37 пост теперь будет как кость в горле у духов. Он теперь наверняка поменяет свои охранные функции на оборонительные и будет сдерживать их наступление на Кабул.

— А что там за изменения в их тактике?

— Во первых, переход к крупномасштабным операциям, во вторых, полевые командиры усиливаются наступательным вооружением и соответственно техническими кадрами.

— Черт, как мне не везет.

— В их ряды вливается масса добровольцев из Пакистана и других арабских стран и теперь помимо бронетранспортеров появятся танки, системы залпового огня, зенитные комплексы и возможно самолеты.

— Неужели весь арабский мир против нас?

— Он давно против нас. Когда выезжаешь?

— До второго поста дотяну к ночи?

— Дотянешь. Если поедешь сейчас.

— Тогда постараюсь побыстрей накормить свою команду и тронусь.

— Желаю тебе выжить, старлей.

Самое прекрасное пожелание в этой глупой войне.

Мои солдаты сидят под колесами машин и едят из котелков кашу. Даже врачиха, присела на камни, под тень танка и еле-еле перемещает ложку, давясь гречкой. Я подхожу и присаживаюсь к ней.

— Ну как, себя чувствуете?

— Паршиво. Чувствую, что мои нервы после такой поездки совсем расшатаются. Я ведь понимаю, что самое страшное впереди и уже сейчас не могу отделаться от чувства страха.

— Мы все так, не вы одна. Это ребята при вас еще держаться, а так… Я уже здесь за время службы такое насмотрелся… Провожу колонну, а все молчат, от страха молчат. Сегодня же хорохорятся, разговаривают даже.

— Говорят, у вас с командиром части не очень хорошие отношения. Он вас в самые паршивые операции первым посылает.

— Правильно говорят. Полковник подонок.

Она пристально смотрит на меня.

— Про вас идет очень много слухов… А в этот раз вы в чем провинились?

— Набил рожу замполиту полка…

— Боже мой, но вас же могли отдать под трибунал. Ведь замполит порядочная сволочь, это я сама знаю.

— Могли, но слишком уж я был прав и потом бил я его не в служебное время.

— А разве на войне есть неслужебное время?

— Есть. Я его бил в кровати.

Врачиха улыбается. Я догадываюсь, что она давно все знает, но лишний раз хочет убедится в правдивости истории.

— Как в кровати?

— Так. Пришел вечером, когда он спал у шл…, у одной женщины, сорвал одеяло и несколько раз врезал.

— Действительно с вами не соскучаешься.

Ко мне подскакивает сержант Джафаров.

— Товарищ старший лейтенант, колонна готова к отправлению.

— Хорошо. Мы сейчас идем. Выкиньте вы эту кашу, товарищ лейтенант, — прошу я врачиху, — запейте компотом и поехали. Нас ждет 37 пост.