37 копеек - [6]

Вот интересно получается - это что же, мои отметины есть некая константа? Но тогда почему была сломана только сейчас, а не год назад лодыжка, после попадания ноги в заднее колесо велосипеда?

Значит, это всё же не совсем моё прошлое, да и мир, получается, не мой? Или не значит? Ладно, подумаю об этом позже...

В конце концов он ушёл, ещё раз на прощание долго и странно посмотрев на меня от дверей палаты.

Но вроде обошлось - мать подтвердила, что я действительно читаю всё подряд, в том числе её книги, и Михал Михалыч, так звали невролога, вроде бы успокоился.

В общем, меня выписали, велев раз в год являться на осмотр, а при любых странностях - немедленно, и я наконец-то вернулся домой.

Моя мать, как уже было сказано, работала фельдшером в деревне, где мы и жили. Вдвоём. Отец погиб, когда мне едва исполнилось четыре года, и я его совсем не помню. Где и как, я не знал, и только много-много лет спустя выяснил, что в результате несчастного случая во время разгрузки доставленных в Гавану в октябре 1962 года советских баллистических ракет.

Что-то случилось с механизмом крышки трюма на судне, он и ещё пара матросов пытались провернуть механизм, и то ли трос лопнул, то ли ещё что. Отец погиб на месте, еще двое получили тяжёлые травмы.

Вплоть до совершеннолетия мать получала пенсию за потерю кормильца - 22 рубля в месяц...

Первые несколько дней были сущим кошмаром - сердобольные соседки являлись целыми толпами, чтобы пожалеть бедного несчастного мальчика. Как я это выдержал, не знаю.

На десятом или двадцатом пересказе истории еле удержался от того, чтобы не заоратьДостали!и не послать всех подальше. Представляю, что бы тут началось.

Впрочем, были и приятные моменты - каждая норовила принести гостинец, так что я буквально объедался домашними пирогами и ватрушками, а количество кульков с моей любимой халвой, конфетами и банок с вареньем, в основном малиновым, превысило всякие разумные пределы.

Ну, хоть что-то...

Не было проблем и в школе.

Кого как зовут я вспомнил, вернее, выяснил, очень быстро, а мою некоторую напряжённость и отчуждённость все взрослые списывали на перенесённые стресс и травмы.

Дети, правда, такой деликатностью не отличались, и я обнаружил, что заработал кличку"Меченый". Из-за шрамов.

Знали бы они, кого так называли через полвека!

А вот с учёбой, увы, не заладилось. В определённом смысле.

И если в моих математических способностях и раньше никто не сомневался, также как и в умении бегло читать, то с письмом стало совсем плохо - как я ни старался, мои почерк, и без того далеко не каллиграфический, превратился в самые настоящие каракули.

Ещё оказалось, что был такой предмет, как рисование. Ну надо же, а я и не помню.

Если всякие там кубы, шары и пирамиды у меня получались весьма неплохо, то вот вазочки и прочие кувшинчики... в общем, мои рисунки можно было смело сбрасывать на вражеские базы, на страх агрессору. Шутка.

Но в целом всё обошлось без эксцессов.

Внедрение прошло успешно.

До конца учебного года мне удалось ни разу не привлечь внимание, а неизбежные мелкие проколы, вроде непроизвольно вырвавшегося "Массаракш!", когда запнулся о порожек при входе в класс в первый же день (забыл про него, надо же) или проходили незамеченными, или списывались окружающими на травмы и потрясение.

По крайней мере, я на это надеялся.

Вот только, к сожалению, тайные мечты о приобретённых сверхспособностях так мечтами и остались.

Ни выдающихся физических кондиций, ни умения читать мысли, ни эйдетической памяти или знания пары десятков иностранных языков у меня не появилось. И ни слуха, ни голоса...

А жаль, я так надеялся на некоторые плюшки. Обидно.

Кое-что, правда, всё же изменилось, в желаемую для меня сторону.

Так как все развлечения и игры сверстников стали вдруг (ага, вдруг) ну вот совсем неинтересны, я начал ещё больше читать. Больше, чем в прошлой жизни, хотя уж казалось бы куда.

Нет, кое-что по-прежнему привлекало - летом с неимоверным удовольствием купался, часами не вылезая из воды, и почувствовал вкус к рыбалке.

Наверное, со стороны это смотрелось смешно - маленький пацан сидит среди взрослых рыбаков, и часами заворожённо смотрит на поплавок.

И время от времени даже вытаскивает, то окушка, то плотвичку, а пару раз, на утренней зорьке, и подлещик попался.

В общем, без добычи не уходил, и не сказать, чтобы намного меньше, чем у взрослых рыбаков было. С которыми, кстати, полюбил вести неспешные разговоры"за жизнь".

И как-то незаметно-незаметно, но стал среди них своим, причём со мной стали советоваться, невзирая на возраст, по совсем неожиданным вопросам - от того, что делать с совсем отбившимся от рук сыном до того, что выгоднее - продать мясо забиваемого по осени телёнка по знакомым или соседям, хотя и дешевле, но без хлопот, или отвезти в город на рынок - выручишь больше, но и время, и заботы дополнительные...

А с чтением вышло совсем интересно - в конце лета в сельской библиотеке появились первые тома "Библиотеки современной фантастики", того самого знаменитого 25-томника, и я сразу стал пользоваться своим привилегированным положением любимчика библиотекаря - читать их (вернее, вспоминать уже прочитанное) дома, куда мне давали книги под честное слово из читального зала - был и такой в сельской библиотеке, небольшая комнатка с несколькими столами с настольными лампами.