33 стратегии войны - [24]

Итак, Грант остался в одиночестве; самые преданные подчиненные убеждали его изменить планы, высшее командование было неприятно поражено его безрассудством и старалось его остановить. Известные военные и штатские, занимавшие высокие посты, заранее объявили неудавшейся кампанию, которая казалась им безнадежной и лишенной всякого смысла. В случае провала с правительством и генералами согласится вся страна. Грант все это понимал и хорошо представлял опасность, но его нимало не трогали соображения честолюбия, он оставался так же глух к мольбам друзей, к страхам и даже к рассуждениям о патриотизме. Эта спокойная уверенность в себе, никогда его не покидавшая и порой возвышавшаяся поистине почти до ощущения рока, была непоколебима. Единожды приняв решение по вопросу, который требовал твердости и непоколебимости, он никогда не сдавал позиций, а оставался верен себе и своим планам. Такая абсолютная и безоговорочная вера не имела, впрочем, ничего общего с самоуверенностью, зазнайством или восторженностью. Нет, то просто была твердая убежденность, которая придавала особую силу тому, во что он верил. Она и вдохновляла окружающих, заставляя довериться ему, – это становилось возможным потому, что он настолько мог верить себе.

Адам Бадо «Военная история Улисса Гранта», 1868

Нельсону с трудом удавалось держать себя в руках. Наконец он вскочил и зашагал по кают – компании, взмахивая культей в такт своим словам. Ни одну войну, говорил он, еще не выиграли ожиданием. Оборона датчан может показаться устрашающей только младенцам в военном деле, но он еще несколько недель назад разработал план: он мог бы атаковать с юга, откуда легче всего подойти, а тем временем Паркер с резервными силами останется севернее порта. Корабли Нельсона достаточно подвижны, чтобы отвлечь на себя датскую артиллерию. Он изучил карты: отмели не представляют серьезной опасности. Что же касается ветров, то сейчас важнее атаковать, а не сетовать насчет них.

Речь Нельсона придала капитанам сил. Он был не в пример более красноречивым оратором, а его уверенность оказалась заразительной. Даже сам Паркер оказался под впечатлением, и план приняли.

На следующий день корабли Нельсона двинулись на Копенгаген, началось сражение. Датские пушки, стрелявшие по британским кораблям с близкого расстояния, нанесли серьезный ущерб. Нельсон расхаживал по палубе своего парусника «Слон», подгоняя команду. Он был в сильном волнении, доходящем до экстаза. Один из выстрелов попал в грот – мачту, совсем рядом с ним. «Дело опасное, этот денек может оказаться для всех нас последним, – сказал он полковнику, когда взрывной волной его чуть не сбило с ног, – но поверьте, ни за какие деньги я не согласился бы сейчас оказаться в другом месте».

Паркер следил за битвой с севера. Теперь он горько сожалел о том, что согласился принять план Нельсона; он был ответственным за кампанию, поражение могло стоить ему карьеры. За четыре часа ожесточенной перестрелка! Паркер понял: флот терпит поражение, не добившись ни малейшего преимущества. Нельсон просто не знает, когда начать отступление, и Паркер решил, что настало время выбросить флаг 39–й – сигнал к отходу кораблей. Первые корабли, увидевшие его, должны были передать сигнал дальше по линии. Капитанам ничего не оставалось делать, как выполнять приказ, то есть отступать. Битва была закончена.

Когда сигнал заметили на «Слоне», лейтенант сообщил о нем Нельсону. Вице – адмирал проигнорировал это известие. Продолжая наносить удары, прорывающие оборону датчан, он в конце концов окликнул офицера: «Номер шестнадцатый все еще поднят?» Флаг под номером 16 был его собственным сигналом, он означал «Вступить в ближний бой с противником». Офицер подтвердил, что флаг все еще наверху. «Позаботьтесь, чтобы так и было», – приказал Нельсон. Спустя несколько минут, заметив, что флаг Паркера по – прежнему полощется на ветру, Нельсон повернулся к своему сигнальщику: «Вы ведь знаете, Фоули, у меня только один глаз – так что я имею право иногда побыть слепым». И, приставив подзорную трубу к черной повязке, он спокойно продолжил: «Я не вижу никакого сигнала».

Разрываясь между необходимостью повиноваться сэру Паркеру и выполнять приказы вице – адмирала, офицеры на прочих судах все же встали на сторону Нельсона, хотя и сознавали, чем им грозит неудача. Но вскоре оборону датчан удалось прорвать; несколько судов, стоявших на якоре в порту, были взяты на абордаж, артиллерийский огонь начал угасать.

Менее чем через час после того, как Паркер отдал приказ к отступлению, датчане сдались.

На следующий день Паркер немногословно поздравил Нельсона с победой. О его неподчинении приказу он упоминать не стал. Паркеру хотелось, чтобы весь этот эпизод, включая его малодушие и злополучный приказ, был как можно скорее забыт.

Толкование

Поставив на сэра Паркера, адмиралтейство сделало типичнейшую для военного дела ошибку: ведение боевых действий было поручено человеку методичному и аккуратному. Подобные люди могут казаться спокойными, уравновешенными, даже сильными в мирные времена, но за их умением держать себя в руках нередко скрывается слабость; они потому и продумывают все так тщательно, что страшно боятся ошибиться, опасаются последствий, которыми это может грозить им лично и их карьере. Это всплывает, только если подобный человек окажется в боевых условиях. И вот тут внезапно оказывается, что он не в состоянии принять решение. Ему повсюду видятся проблемы и сложности, а малейшая неудача способна выбить из седла. Он медлит не благодаря выдержке, а от страха. Подобные моменты колебания и промедления оказываются для них роковыми.