300 спартанцев - [8]

— Великий царь и наш повелитель жалует тебе этот кубок. Это знак, что отныне ты принят в число сотрапезников царя, а значит, и его близких друзей. Это великая честь, которую царь оказывает лишь избранным.

Демарат поклонился Дарию в благодарность за оказанную ему милость. Дарий произнёс:

— Бедный мой друг, твоя повесть глубоко растрогала и опечалила меня. Чувство справедливости, свойственное всем персидским царям, на чём и основано могущество нашего царства, это чувство побуждает меня отомстить твоим обидчикам. Ты ещё будешь царствовать в своей Спарте, я верну тебе трон и почести, а этого выскочку Левтихида велю казнить. Ещё я дарую тебе как моему другу и сотрапезнику под управление несколько городов: один — на хлеб, один — на приправы, затем два — на вооружение и ещё три — на украшения. Если ты захочешь, то можешь навсегда остаться в Персии и быть моим другом, однако, если пожелаешь, то можешь вернуться в Спарту, после того как мы отомстим за тебя! Итак, в поход! Демарат, друг наш, мы отомстим ненавистным афинянам и твоим обидчикам в Спарте.

Задумчивый и утомлённый возвращался Демарат с царского пира. Приём, оказанный ему царём, превзошёл все его ожидания. Измученный событиями этого дня, он уснул и проспал так долго, что солнце уже давно взошло, что было совсем не в его привычках. Ведь все спартанцы просыпаются на заре и начинают день с физических упражнений. В это утро Демарату пришлось отступить от обычного распорядка. Излишества в еде и вине предыдущей ночи вызывали чувство тяжести во всём теле и сонливость.

Ему предстояло вступить в новую жизнь — жизнь персидского вельможи.

«Нет, — подумал Демарат, — так дальше продолжаться не может. Я согласен быть персидским сатрапом, но ни за что не изменю своим спартанским обычаям. Так недолго стать расслабленным настолько, что мои слуги-илоты смогут справиться со мной как с ребёнком. Ячменная лепёшка и кусок зажаренного на вертеле мяса — вполне достаточно, чтобы утолить голод, а все эти соусы, пряности, восточные изысканные блюда — не для спартанского желудка. Быть сотрапезником царя хотя и почётно, но небезопасно для нашей доблести».

По приказанию Дария ему отвели роскошные покои во дворце, к нему был приставлен целый штат слуг, которые предупреждали малейшее его желание. Царь прислал ему драгоценный ларец со множеством украшений со словами, что не подобает царскому сотрапезнику в глазах подданных выглядеть, как нищему. Внесли несколько сундуков с разнообразной драгоценной одеждой, пожалованной царём. Демарат с изумлением разглядывал персидский покрой принесённого платья, изготовленного из тончайшего виссона, шелка и шерсти, такой необыкновенной выделки, какой ему не приходилось видеть даже в Аттике, где женщины страстно любят наряды и покушают за огромные деньги красивые ткани у финикийцев. Более всего его насмешили штаны. Шаровары ярких расцветок, а чаще всего пурпурные и красные, были предложены ему на выбор.

— Ну уж нет! — воскликнул Демарат. — Никто не заставит меня надеть штаны! Я не последую этому варварскому обычаю. Да ведь если в Спарте узнают, что я хожу в штанах, меня будут презирать все — даже мальчишки, женщины и рабы-илоты, и я сделаюсь всеобщим посмешищем. Нет! Лучше мучительная смерть, чем эти жуткие штаны. — Он велел засунуть их куда-нибудь подальше и больше никогда ему не показывать. Слуги помогли ему надеть персидскую рубаху с широкими рукавами, такого же покроя, какую носили царь и его придворные. Он выбрал самую скромную одежду из всего, что ему принесли, — гладкобелую с пурпурной полосой и золотой канвой. Сверху он накинул синий плащ, расшитый золотыми звёздами. Демарат критически оглядел себя.

— Ну и петух! — со смехом глядя в большое бронзовое зеркало, воскликнул спартанец. — Ничего не поделаешь, положение обязывает. Лапид, — обратился он к одному из рабов-илотов, прибывших с ним из Спарты, — узнаешь ты своего хозяина?

Илоты смотрели на него в немом изумлении.

— Вы тоже возьмите что-нибудь из этой рухляди. Теперь вы слуги царского вельможи и должны ходить в мягких драгоценных одеждах.

Фамасий, приставленный к нему как начальник над его прислугой, который помогал ему облачиться в персидское платье, ничего смешного в облике нового хозяина не находил. С трудом стараясь скрыть своё недовольство тем, что хозяин не пожелал надеть штаны, он открыл перед Демаратом ларец с украшениями.

— А это обязательно? — спросил спартанец в отчаянье. — Неужели мне придётся ходить обвешанному золотыми цепями и браслетами, как женщина?

— Хозяин, — обратился к нему Фамасий очень серьёзно, — в нашей стране всё подчинено царю, здесь во дворце разработан строжайший церемониал. Ты занимаешь очень высокое положение, хотя, судя по всему, этого пока не понимаешь. Ты высокопоставленный вельможа и личный друг царя. Друг царя — это не просто название, это высокий и почётный титул. Поэтому тебе подобают особые почести, особая одежда, украшения, пища, напитки. Если ты станешь противиться дворцовым установлениям, то можешь впасть в великую немилость, и тогда ты станешь самым жалким и несчастным человеком на свете, даже если царь сохранит тебе жизнь. Запомни, в нашей стране велик тот, кто угодил царю. Никакие прежние личные заслуги или заслуги предков, даже близкое родство не могут спасти человека от царского гнева. Он господин над всеми. Мы все его рабы. Пока он ласкает нас своим взглядом, мы точно согреты солнцем и расцветаем. Отвернётся он — наступает ночь, которая может никогда не закончиться рассветом. Запомни мои слова, чужеземец. Не дерзай раздражать владыку из-за таких мелочей. Есть вещи поважнее. Я думаю, ты достаточно мудр, чтобы правильно понять мои слова. Отказавшись надеть украшения, ты глубоко оскорбишь нашего владыку. Стоит ли так рисковать?