300-летняя Брачная ночь Атлантиды - [5]

Холодные ветры пришли на землю. Листья завяли и опали. Леса стоят как скелеты. Трава поблекла и цветы засохли. Не дают плодов виноградники. Опустели плодородные нивы. Повсюду голод, плач и стоны.

— Безумная Деметра, вернись на Олимп! Наберись мужества продолжать свою миссию!

— Нет. Оставьте меня. Не могу.

В Элевсине Деметра остановилась у городской семьи и присела на камень скорби близ «Колодца Дев». Мать отдала бы бессмертие (она уже пожертвовала Олимпом и своей миссией), чтобы только опять увидеть Персефону.

— О скорбящая Деметра! Твоя дочь взята в преисподнюю не как грешница — как величайшая из помазанниц. Музыкой превосходящей любви она будет упокоять злобных и мстительных чудовищ. Смирись же.

Нет. Мать не может простить богам этот страшный предсмертный душераздирающий крик. Почему так поступили с ее дочерью? Ее предал Бог — она предаст Бога. Ее оставили одну — она оставит в одиночестве олимпийских богов и все творение.

Она согласна на любую работу. Она пристроится стирать белье, качать детей, топтать точило. Только бы куда-то скрыться с глаз долой — чьих угодно. Только бы развеять свою смертную тоску по безумно любимой дочери.

Священноминэo — Превосходящая Любовь божественная, теогамическая — не укладывается в рамки «эрос», «агапэ», «сторге» (родственническая), «филиа» (братская) и пр. Но проявляется во всех формах, в том числе и любви Отца к Сыну в Троице или матери к дочери (Деметра, Персефона).

В Элевсине ее увидели дочери местного царя. Девочек поразила благообразная женщина, точно каменная статуя стоящая у Колодца Дев, с глубочайшей скорбью на лице глядя куда-то вдаль.

«Кто вы? — участливо спросили они. — Не можем ли мы вам чем-то помочь? Кто причинил вам горе?»

Деметра сказала им: «Меня зовут Део. Родом я с Крита. Морские пираты напали на наш корабль, и я с трудом выбралась из их плена. Отведите меня в дом вашего отца. Я готова быть последней служанкой, подметать полы, воспитывать детей».

…Она совершала один за другим безумные поступки и все больше уходила в глухую смертную тоску. Чтобы окончательно не сойти с ума от горя, просила как можно больше работы — уничиженной, последней. Но от нее исходил божественный свет. В ней признавали богиню.

В доме элевсинского царя Келея и жены его Метаниры Деметра хочет даровать бессмертие их маленькому сыну Демофонту. По ночам она, обернув Демофонта в пеленки, бросала его в пылающую печь, питала своим молоком, дышала бессмертным дыханием богини, натирала амброзией (пищей богов, дающей бессмертие) и, пылая огнем вышней любви, закаляла в печи.

Метанира однажды увидела сына лежащим в огне и смертельно испугавшись упросила Деметру не делать ничего подобного.

Боги хотели бы обжечь в печи бессмертия человечество. Но препятствием тому метаниры, келеи и прочие земные родители. Метанира, увидев своего младенца в огненной печи, пришла в неописуемый ужас. Руки ее дрогнули, и со сведенными челюстями она прошептала: «Только не это, госпожа моя!»

— Несчастная, — ответила Деметра. — Божественные существа не нарушают законы Универсума. Если мать против, не может быть насилия над сыном. Разве не желает мать благоденствия своему сыну? Я хотела дать рожденному тобой смертному превосходящие дары. Я хотела вернуть его в бессмертие. Я питала его от своих девственных сосцов. Я сделала бы его прекрасным рыцарем пренепорочности. Я обожгла бы его в печи страстноoго. Возжгла бы в его сердце любовь к Всевышнему и помазала мирровым нардом и амброзией его духовные составы.

Я, богиня Деметра, оставила Олимп, плодородные нивы, леса и виноградники и посвятила себя без остатка воспитанию твоего сына, чтобы сделать его равным Аполлону и Гермесу. И ты, несчастная, оказалась первым врагом благополучия Демофонта. Неразумная мать! Я хотела сделать твоего сына бессмертным, неуязвимым для греха и стрел лукавого. Я провела бы его ступенями метаноической лестницы и в глубинах Элевсинский пещер возвела на высочайшую ступень обожения, сделав бессмертным. Знай же: я Деметра, божественная Матерь, дающая силы и радость смертным и помазанникам.

Деметра преобразилась перед Келеем и Метанирой. Пребожественный свет разлился по покоям элевсинского царя. Деметра сияла, величественнейшая и прекраснейшая. Золотистые волосы ниспадали на ее плечи, и глаза горели божественной премудростью. От одежд Ее изливалось благоухание.

— Я Деметра, дающая силы и радость детям моим!

Деметра повелела установить в Элевсине храм и учредить празднество в ее честь.

Небеса простираются перед нею: опасность грозит всей земле. Быки тщетно таскают за собой плуг на пашне. Гибнут целые народы. В храмах перестали куриться жертвенники бессмертным богам.

Снова и снова Зевс отправляет посланника-Гермеса к Деметре с просьбой вернуться на Олимп. Но Деметра отгоняет его прочь, как привидение. Крик Персефоны стоит у меня в ушах, и я ничего не могу поделать с собой. Даже если все творение погибнет, я не изменю свого решения. Пусть винит себя тот, кто принял решение разлучить меня с моей прекрасной дочерью и послать ее в мрачное царство мертвых».

Бог богов освобождает Персефону из преисподней, несмотря на великую скорбь владыки Аида. Персефона дает слово своему мужу хранить завет брачных уз, для чего соглашается проглотить гранатовое семечко. Две трети времени она теперь будет проводить у своей матери на земле и одну треть — в мрачном Аиде.