№ 3 - [106]

– Сергей, что случилось? – запыхавшись, спросила она у меня, – Куда ты?

– Домой, – ответил я, чувствуя, что вот-вот могу заплакать.

– Почему? Что произошло? – начала она меня пытать.

– Ничего, – прохрипел я, горло сдавил спазм.

– Ты ей открылся, да?.. Я так и знала, что это случится. Ася этого боялась. Ты ей очень дорог стал, но, понимаешь ли, как друг, как старший брат. Друзей у нее мало, родных не осталось вовсе… Извини ее, не держи на нее зла. Отдышись, успокойся и возвращайся. Пожалуйста.

– Нет, – сдавлено ответил я, – Мне лучше уехать…

– Сергей, стой!.. – попыталась она схватить меня за руку, я отмахнулся, прохрипел чужим голосом:

– Отъебись от меня,… пожалуйста.

Сел в машину, уехал.

Гнал с такой скоростью, с которой ни раньше, ни позже не ездил и ездить не собираюсь. Не страшно было попасть в аварию, даже хотел этого, боялся только выжить и остаться калекой. Слезы затуманили глаза, в висках стучало, руки плохо слушались, ноги сводило. Удивительно просто, что я доехал до Борисова, никуда не вмазавшись.

Первое, что сделал – зашел в магазин, купил три бутылки водки. Планировал сразу пять взять, но вспомнил про виски, подаренное Асей, решил, что на дня три-четыре будет достаточно. Телефон разрывался: звонила то Ася, то Ксения, то какой-то незнакомый номер. Отправил Ксении текстовое сообщение с фразой: «Я дома, жив-здоров, не волнуйтесь». После этого звонки прекратились.

Долго не пьянел, слушал музыку, курил на балконе в одних трусах, думал, что же все-таки лучше: повеситься или вскрыть вены…

«Эх, был бы у меня ствол! – с сожалением думал я, – Ни секунды не колебался, запулил бы себе в голову с удовольствием! Улыбался бы во все тридцать два (то есть, в тридцать оставшихся), пока заряжал, взводил, выбирал позу… В висок, наверное, лучше. Правда, если из ружья, то пришлось бы в рот или подбородок… Да, жаль, что нет ствола…»

Употребил в первый же день почти две бутылки, и даже после этого мозги не отключились, хотя по ногам сильно ударило. Несколько раз падал, стесал себе скулу, рассадил кулаки, ушиб грудную клетку, уснул на полу возле дивана в гостиной.

Вот и отметил я день рожденья моего третьего, самого большого, главного разочарования – разочарования № 3. А как разочарование № 3 свой день рожденья отметило – не знаю, думаю, тоже хреново.

Эпилог

С Асей общался один раз, на следующий же день после нашего, так скажем, расставания. Я только-только проснулся, еще продолжая лежать на полу и пребывать в состоянии опьянения; вдруг зазвонил телефон, лежавший прямо возле меня, на полу под диваном; я, ничего еще не соображая, не до конца понимая, что случилось и где я нахожусь, не глядя на экран, принял вызов.

– Ало, – произнес я в трубку сипло.

– Сережа, слава богу, что ты ответил, – услышал я Асин голос, тут же все вспомнил, сердце защемило, – Я ужасно виновата, я не права, но я не могу иначе. Пойми…

– Я все прекрасно понимаю, – перебил я ее, ощутив невероятное просветление в сознании, видимо адреналин хлынул в кровь, протрезвил, хотя чаще бывает, что он пьянит еще больше, – И я не могу иначе. Пойми и ты, что так будет правильнее. Если мы продолжим общаться, то рано или поздно, расстанемся все равно. Но расстанемся плохо. А я этого не хочу. Не хочу, чтобы ты обо мне когда-нибудь думала с пренебрежением, отвращением, презрением,… поэтому, просто представь, что я куда-то уехал далеко-далеко и не имею возможности с тобой связаться. Возможно, это не навсегда, но сейчас именно так будет вернее поступить.

– Но ведь мы так прекрасно общались…

– Мы прекрасно общались потому, что ты не знала наверняка, как я к тебе отношусь, – вновь я ее перебил.

– Но ведь я знала! – сквозь плачь воскликнула она, – Я чувствовала это. Мне порой казалось, что я читаю твои мысли. Твои чувства ко мне для меня не являются препятствием для дружбы с тобой.

– А для меня являются, – отрезал я, – Я так не смогу, прости.

Она плакала, я тоже; взял паузу, чтоб отдышаться, затем, собравшись с силами, продолжил, стараясь говорить спокойно:

– Я тебя на всякий случай удалю из соцсети. Ты на меня не обижайся. И не думай, что я на тебя обижен. Просто это уменьшит соблазн начать тебе писать. Ведь я, в определенном состоянии, могу быть навязчивым. Передавай привет Ксюше, Глебу. Помни, что ты для меня всегда будешь…

Я не смог закончить фразу, просто прошептал ей: «все, пока», и положил трубку.

Ася тут же перезвонила, я не ответил. С огромным трудом, через боль в ребрах и в то ли отлежанных, то ли отбитых плечах, поднялся, проковылял на кухню, выпил водки с горла…

***

Бухал еще три дня, после два дня приходил в себя, затем собрал самое необходимое, сел в машину и поехал… в Курганы к Татьяне.

Думаю, не стоит рассказывать, чем я с нею занимался – и так все понятно. Из первых двух-трех дней, проведенных у нее дома, я еще кое-что помню, так как употреблял более-менее в умеренных количествах. А потом все-таки слетел.

У меня даже поверхностных воспоминаний не осталось о том, каким образом я очутился в борисовской больнице под капельницами, с сильнейшей алкогольной интоксикацией, даже в коме побывал. Как оказалось, привез меня на моей же машине в Борисов из Курганов Петрович, передал врачам; получается, что я обязан ему жизнью. Он потом еще звонил не единожды, справлялся о моем здоровье. Ну и рассказал мне кое-что интересное.