№ 3 - [101]

– Догадываюсь.

– Это хорошо, – произнес он, – Ты это, домой иди, а я тебе минут через десять лопату принесу, чтоб ты по деревне с нею в руках не расхаживал. А то еще старухи эти увидят, потом какую-нибудь хуйню придумают.

– Да, хорошая мысль, – согласился я, – Я тогда пойду…

Ровно через десять минут к калитке подошел Степан с лопатой, обвязанной мешковиной, из которой торчал черенок. Я приблизился к нему.

– Вот, мешок вам тоже пригодится, – обратился он ко мне, – Можешь его не возвращать, а вот лопата мне нужна. Чтоб не нести, оставляй ее тут, я потом буду мимо проходить – заберу.

– Спасибо, Степан, буду должен.

– Да няма за што!218 – воскликнул он, – Но буду благодарен, если ты мне три рубля дашь.

Я дал ему пятерку…

***

Часам к четырем мы уже были на капище.

– Ну и с чего начнем? – со скепсисом в голосе спросила Ася.

Не ответив, я подошел к небольшой груде камней.

– Это ваше кострище было? – спросил я.

– Да, это, – ответила Ася.

– А камни тут уже были?

– Да, валялись вокруг, мы их собрали, выложили из них…

– Отсюда и начнем, – перебил я Асю.

Копать было очень тяжело: густая растительность, корни, мелкие камушки. Я устал буквально за первых десять минут махания лопатой. Ася начала помощь свою предлагать – я ее не принял. Да и какая от нее помощь-то могла быть?..

Около часа провозился, прокопал яму почти в метр глубиной, уже отчаялся, еще чуть-чуть – и сдался бы, но тут, неожиданно, лопата уткнулась во что-то мягкое, упругое. Капнул еще, подковырнул лопатой – наружу вышла черная резиновая галоша, маленького размера, явно либо детская, либо женская (естественно, женская, а как иначе?).

– Ася, подойди, глянь, – позвал я ее, бродившую кругами, продемонстрировал находку.

– Ого!.. – поразилась она, – Не может быть!.. Так это… это что же получается?.. Это мы… еду готовили на могиле?!

– Что-то вроде того, – ответил я. Снова лопату погрузил в грунт – и тут же металл штыка стукнулся обо что-то твердое, мягче камня, но жестче древесины – это была кость, малая берцовая. Еще покопался немного – какие-то мелкие косточки обнаружил, видимо кости стопы, пальцев. Сообразил, что нужно немного в сторону брать, чтоб остальное выкопать…

Ася боялась заглядывать в яму, держалась в стороне.

– Ну как, кроме обуви нашел что-то еще? – решилась она спросить, наконец.

– Да, нашел, – ответил я. Ася не стала уточнять, что именно, и так было понятно…

В общей сложности, раскопки заняли почти два с половиной часа с учетом одного единственного перекура. Сумерки были, когда я почувствовал, что все нужное уже в мешке, включая некоторое количество грунта, который мог быть, по моему представлению, продуктом разложения мягких тканей. Не хотелось что-то оставить там, поэтому я предпочел собрать больше, чем меньше; в итоге полотняный мешок был набит костями и песком больше, чем на половину своего объема. Закапывал образовавшуюся яму я уже под свет фонаря от Асиного мобильника.

Только когда закончил, осознал, что у меня ужасно разболелись поясница и руки, а ладони были стерты до крови. Закурил сигарету, завязал мешок, приподнял его, чтоб вес оценить – тяжело, но не очень.

– Что дальше будем делать? – тихо спросила Ася, голос ее дрожал, она мало того, что продрогла, так еще и была ужасно напугана.

– Бери лопату, а я мешок. Идем в машину, потом едем домой. Завтра засветло отправимся к староверскому кладбищу, там мы захороним Дарью, затем вернемся в Спаси, соберем вещи – и домой. Вначале в Борисов. Отдохнем, помоемся, переночуем – и я тебя в Минск отвезу.

– Неужели все закончилось?

– Еще нет, – ответил я, – Мы ведь Дарью должны еще похоронить. Завтра все закончится…

К машине шли почти в полной темноте. Ася следовала впереди, как могла освещала мне дорогу. Но я все равно умудрился один раз зацепиться за какое-то бревно и упасть. Благо, содержимое мешка не выпало и без травм обошлось.

Дома долго и тщательно мыл руки, лицо. Еще девяти не было, когда я, даже не попив чая, полез в палатку, моментально вырубился, ничего не слышал, ничего не видел во сне…

Глава двадцать четвертая

Настал последний день нашего приключения, понедельник, девятого октября две тысячи семнадцатого года.

Ася меня разбудила в полпятого утра. Я еле поднялся: раскалывалась спина, руки не разгибались, мозоли на ладонях ужасно болели, жглись.

– Ты спал как убитый, – сообщила мне Ася, – В какой позе заснул, в такой и проснулся.

– Это даже хорошо, хоть выспался впервые за недели полторы, – ответил я, – А тебе как спалось?

– Почти никак.

– Дом опять шумел? – поинтересовался я.

– Чуть-чуть и недолго.

– А в чем тогда дело? Что мешало?

– Не знаю даже, – задумалась Ася, – Беспокойство какое-то, тревога, грусть. Немного жалко, что все заканчивается. Ведь согласись, что хоть и страшно было, но очень интересно.

– Да, согласен…

Выпили кофе, я крестик нательный вложил себе в карман, топор прихватил, так как уже был научен горьким опытом разрубания толстых корней лопатой; оделись, вышли. Дождь лил, похолодало. Сели в машину. Не успел я завестись, как кто-то постучал в боковое окошко с моей стороны. Я чуть от разрыва сердца не умер, но как-то совладал с собой, опустил стекло, понял, что это Степка.