29-я гренадерская дивизия СС «Каминский» - [67]

После слияния РОНА с РОА я был назначен врид начальника оперативного отделения штаба дивизии. Участвовал в разработке устава РОА и плана боевой подготовки личного состава дивизии. С марта 1945 г. я работал преподавателем тактики офицерской школы при штабе РОА. Начальником школы был МИАНДРОВ.

За свою службу немцам я получал 105 марок. Немецкий майор получал, после вычетов семье, 505 марок. Был награжден одним Железным крестом и 3 медалями. Второй Железный крест я обнародовал и носил его, но им награжден не был.

РОНА и РОА находились на полном содержании у немцев: их вооружение, их боеприпасы и их продовольствие и обмундирование» .

3. Допрос подсудимого МИХЕЕВА

По существу предъявленного обвинения подсудимый МИХЕЕВ показал и на вопросы суда ответил:

«По антисоветской деятельности я был связан с ВОСКОБОЙНИКОМ, КАМИНСКИМ, а затем с МОСИНЫМ и др. ВОСКОБОЙНИК был убит, его место занял КАМИНСКИЙ. Заместителем КАМИНСКОГО работал МОСИН. Впервые МОСИНА я встретил у ВОСКОБОЙНИКА. МОСИН тогда сказал мне, что он прибыл в Локоть как военнопленный и будет работать. Через некоторое время МОСИН занял видное положение в самоуправлении и к нему относились с доверием, как к пострадавшему от советской власти, о чем в пос. Локоть было всем известно. Лично МОСИН меня не вербовал в "НСТПР". Завербовал меня КАМИНСКИЙ в начале 1942 г. при следующих обстоятельствах. Будучи вызван им по долгу службы, так как я в тот период времени работал начальником лесного отдела Локотского окружного самоуправления, КАМИНСКИЙ в веселом настроении сказал мне, что в будущем в Локоть будет большой город, а он займет высокое положение в нем. При этом рассказал мне о целях и задачах антисоветской организации "НСТПР" и сказал, что все члены этой партии будут получать соответствующие портфели, а кто против, тот будет угнан в Германию. Я дал согласие на вступление в организацию. После этого КАМИНСКИЙ дал мне анкеты на вступление в организацию, которые я передал двум лесничим и ныне подсудимой ХОЛОДКОВОЙ. Анкеты они должны были заполнить и через ХОЛОДКОВУ передать лично МОСИНУ.

С манифестом "НСТПР" я был полностью согласен о Как старший лесничий, я возглавил группу лесничих, записавшихся в партию. Снабжал их антисоветской литературой.

КАМИНСКИМ и начальником полиции ИВАНИНЫМ была спущена на места инструкция по борьбе с партизанами. Данную инструкцию я в свою очередь переписал и спустил ее подчиненным мне объездчикам, лесничим и лесникам. Хочу добавить при этом, что только 10 % леса принадлежало нам, а остальные 90 % контролировались партизанами.

В 1943 г. я был назначен членом комиссии по эвакуации имущества в тыл немцев. Имущество лесхоза эвакуировано не было вследствие быстрого продвижения частей Красной армии. Население эвакуировалось насильно. Я тоже уехал вместе с немцами, но затем был настигнут частями Красной армии и возвращен по месту жительства».

4. Допрос подсудимого ЗАХАРЦОВА

По существу предъявленного обвинения подсудимый ЗАХАРЦОВ показал и на вопросы суда ответил:

«С приходом немцев в Брянскую область я был назначен писарем старосты и одновременно исполнял должность писаря отряда самообороны. Этот отряд был организован для борьбы с советскими партизанами. Как писарь отряда, я вел учет личного состава, составлял ведомости на получение денежного содержания и т.д. В 1942 г. я был назначен шефом батальона бригады РОНА. В мои функции входило: проведение подписки на газеты, распространение этих газет, проведение докладов и бесед на антисоветские темы. По существу, я был пропагандистом батальона. Будучи писарем отряда самообороны, я получал 240 рублей, а как шеф батальона — 400 рублей в месяц. Позже я был назначен шефом полка РОНА.

В обвинительном заключении указано, что я принимал участие в карательных экспедициях против партизан. Это не отвечает действительности, так как я лично никогда не участвовал в экспедициях, вследствие того, что не имею одной ноги. Она у меня ампутирована.

Как шеф полка, я проводил активную антисоветскую пропаганду. Следствием как таковым я не занимался, но по приказанию командира полка допрашивал задержанных партизан или лиц, связанных с ними. По установлению их личности, докладывал об этом командиру полка, после чего задержанное лицо направлялось в пос. Локоть. Участие в избиениях арестованных я не принимал, но один раз я два раза ударил по лицу партизана за то, что партизанами был убит мой брат. Этого партизана избивали начальник штаба и командир батальона, я тоже два раза ударил. После этого партизан, избитый нами, был отправлен в пос. Локоть.

Летом 1942 г. по приказанию МОСИНА я зачитывал приговор военно–полевого суда в отношении 11 партизан, приговоренных к расстрелу. После того, как я зачитал приговор, партизаны были расстреляны майором батальона ПОПОВЫМ. Приговор был подписан тремя лицами, в том числе и МОСИНЫМ. МОСИН тоже присутствовал при этом расстреле 11 партизан.

В октябре 1942 г. я вторично присутствовал при приведении в исполнение военно–полевого суда в отношении 5 партизан, приговоренных военно–полевым судом к смертной казни через повешение. На эту казнь были согнаны солдаты батальона, мирное население. Данный приговор был зачитан командиром батальона ГАЛКИНЫМ. МОСИН при этом не присутствовал.