29 отравленных принцев - [61]

— Тихие похороны, скромные, надо же, — сказал Колосов, — совсем обычные. Я думал, дочерей священников как-то по-особенному хоронят.

— Скажешь тоже. Там все равны, — Катя кивнула в сторону кладбища. — Тут приезжал какой-то тип странный, он….

Она не договорила — мимо церкви проехал серебристый внедорожник.

— Классная тачка, — Колосов проводил машину взглядом, — «Рейндж-Ровер». Браток, наверное, какой-нибудь местный разжился. Шикует.

Автобусы тронулись в путь. За ними последовали «БМВ», «Жигули» и «Москвич». Колосов ехал последним. Они с Катей проводили печальный кортеж до поворота на Дмитровку. Похоронные автобусы проехали мимо «Ровера», припаркованного на обочине. Катя, когда они поравнялись, увидела за его рулем того самого незнакомца в джинсовой куртке. Он сидел, устало откинувшись на подголовник, смотрел вслед похоронной процессии, словно ждал, когда же она наконец уедет.

— Надо же, кто явился! — удивленно воскликнул Колосов! — Катя, ты знаешь, кто это?

— Я его видела на кладбище, я тебе говорила. Он как-то странно себя вел, — Катя обернулась — они уже проехали «Ровер».

— Серафим Симонов собственной персоной, — сказал Никита, — и он приехал. Интересно, по поручению Потехиной или по личной инициативе?

— Анфиса про него говорила, у него с Воробьевой было… Они со Студневым поспорили каждый на… В общем, это неважно, это все такая дрянь… А кто он все-таки такой? — Катя смотрела на удаляющийся «Ровер».

— Вроде какой-то актер из погорелого театра. Но надо это проверить, — Колосов посмотрел в зеркало: «Рейндж-Ровер» по-прежнему не трогался с места — нездешняя роскошная машина на тихой сельской дороге.

Глава 18 ТЕЛЕФОННЫЕ ЗВОНКИ

В субботу у Авроры случилась беда — заболел младший сын Кирюша. У него подскочила температура до тридцати девяти, и приехавший частный врач поставил диагноз — ангина.

Когда дети болели, Аврора не находила себе места. Это была самая настоящая пытка.

— Ну, что ты все мечешься, Наташка? — спрашивала Аврору мать. Она одна из немногих продолжала звать дочь этим именем, и Аврора ей это прощала. Мать тоже не отходила от больного внука, но была гораздо спокойнее. — Ну ангина у него, ну холодного попил, когда вы в зоопарк ходили. Ничего, пройдет. У тебя, маленькой, тоже часто ангины бывали. И тоже все летом, в самую жару. И отитом ты болела, и ветрянкой. Они у тебя еще не болели? Нет? Ну, значит, все впереди.

Спокойствие матери тревожило Аврору еще больше. Эти суматошные дни в душной квартирке в Текстильщиках, захламленной старой мебелью, неразобранными чемоданами, детскими игрушками, обувью в прихожей, лекарствами и микстурами на всех столах и подоконниках, были бестолковы и мучительны. Аврора уверяла себя: все это только из-за болезни сына, младшего Кирюшки. Но дело было не только в его ангине. В воскресенье температура у мальчика снизилась, он даже с аппетитом позавтракал. Бабушка вслух почитала ему сказку Андерсена «Стойкий оловянный солдатик». А страх и тревога Авроры не прошли.

Она не желала признаваться самой себе, что страх гнездится в ее душе с того самого дня, когда ей сказали по телефону, что Максим Студнев мертв. Не прошло и недели, и она узнала, что умерла и та самая официантка Лена Воробьева, которая, наверное, десятки раз обслуживала ее, Аврору, в «Аль-Магрибе». О том, что официантка убита, Авроре сообщила Потехина. Позвонила в четверг вечером — встревоженная, расстроенная и, кажется, не совсем трезвая. Закричала в трубку, что стряслось страшное несчастье: убили Воробьеву, официантку. Она умерла прямо в ресторане на глазах у посетителей.

— Ее застрелили? — спросила Аврора, ничего толком не понимая.

— Какой там застрелили! — кричала Потехина. — Ей дали какой-то отравы, как и Максиму! У нас тут до сих пор полно милиции, ресторан закрыт. Мы все просто в ступоре. Аврора, детка, ты слышишь меня? Ее отравили так же, как и твоего Макса, беднягу! Он, оказывается, не просто грохнулся с балкона. Мне дали прочесть заключение экспертизы. Это какой-то кошмар, Аврора, что происходит, ты понимаешь? Аврора, я в ужасе — что же, будет дальше?

— Дальше? — Аврора чувствовала, что от возгласов Потехиной страх, липкий и холодный, комом поднимается из груди к горлу. — Почему ты говоришь это мне?

— Авророчка, я не знаю, я совершенно растерялась… Что делать, что нам делать? Ресторан закрыт. Официантку отравили, Макса тоже — прямо тогда, за ужином, понимаешь? Милиция сказала: оба раза был использован один и тот же яд. Значит, эти убийства связаны!

— Как связаны? — прошептала Аврора. — Что ты говоришь, Марьяша?

— Ну, я не знаю, я, наверное, с ума просто схожу… Скажи, только правду — он тебе больше не звонил? Твой муж?

Этот разговор произошел в четверг. А в пятницу после бессонной ночи Аврора в каком-то странном душевном порыве позвонила своему адвокату и попросила немедленно связаться с адвокатом Гусарова. Передать ему, что лично она ни на что уже больше не претендует, ни на какое совместно нажитое имущество, а на детей пусть Гусаров выплачивает столько, сколько сможет и захочет. Или если не захочет, пусть не дает вообще ничего.

— Да вы с ума сошли, милочка! — опешил адвокат. — Это же полная капитуляция, отзыв иска. Что на вас такое нашло вдруг? Это глупость, ребячество. Закон полностью на нашей стороне, если договориться не удастся по-хорошему и дело дойдет до суда, мы выиграем процесс. Я в этом не сомневаюсь.