25 граммов счастья. История маленького ежика, который изменил жизнь человека - [8]

Нинна попробовала. Ее глаза тут же широко распахнулись, и вся ее мордочка сморщилась от калейдоскопа гримас. Я чуть не умер от смеха! Она будто хотела сказать: «Что за ерунду ты заставляешь меня есть?» Затем она немного попыхтела и начала смешивать еду со своей слюной. В уголках ее рта появилось немного пены – слава богу, Джулия предупредила меня, иначе меня бы точно хватил удар – а потом малышка начала корчиться. Она повернула шею и изогнулась. Так она пыталась дотянуться до всей своей спины и размазать пену по хребту. Но, будучи неуклюжей, как все малыши, она заваливалась налево и направо и все время переворачивалась на спину, болтая лапками в воздухе.

Ежики начинают накидывать слюну еще детенышами и продолжают эту странную практику во взрослом возрасте. Никто точно не знает причину такого поведения. Возможно, так они хотят замаскировать свой запах.

Или, поскольку со временем они начинают очень неприятно пахнуть, возможно, так они создают самодельное средство отпугивания. Кто знает.

* * *

Я начал понемногу увеличивать количество мясного порошка и уменьшать количество молока. Полностью отучить ее от молока было необходимо к возрасту сорока дней. К этому времени я больше не буду давать ей молоко, чтобы не допустить вероятность опасной непереносимости. Нинна продолжала расти и становилась, насколько это возможно, еще прекрасней. В то время как я – после стольких бессонных ночей и дней, проведенных в перебежках между ней и моей работой, – был физически изможден. Похудевший, с темными кругами под глазами, я мечтал проспать всю ночь без перерыва.

Наступил вечер следующей пятницы. Пришла Грета. Она обняла меня и поспешила к Нинне.

– Можно взять ее в руки? – спросила она.

– Лучше не надо. Вдруг уронишь.

Но, будто не услышав меня, она уже положила ее на ладони, поднесла к лицу и нежно терлась носом по ее щеке. Да, признаю, я немного ревновал. Но все-таки я на самом деле боялся, что она может упасть. Я отобрал у Греты Нинну и положил ежонка обратно в коробку. Мне нужно было уйти на важную встречу, но на душе было неспокойно. Я сказал Грете, чтобы она больше не доставала ее, дала ей отдохнуть и что мы покормим ее, когда я вернусь.

Я вернулся немного позже, чем предполагал. В доме стояла тишина, словно никого в нем не было. Я сразу направился к Нинне. Коробка была пуста. Меня охватило волнение. Я нервно бегал из комнаты в комнату в поисках Греты. Я обнаружил ее в спальне. Она лежала в кровати, подложив под голову пару подушек и укрывшись простыней до самого подбородка. Я даже не сказал ей «привет». Вместо этого подскочил к ней.

– Где Нинна?

Мой сердитый вопрос был встречен невозмутимым взглядом. Загадочно взмахнув рукой и приложив указательный палец к губам, она прошептала:

– Шшш! – и откинула простыню.

Нинна спала, свернувшись калачиком на ее груди, ее крошечный рот улыбался, как обычно. Грета прикрывала ее рукой. Я стоял, затаив дыхание. Незабываемая картина. Прекрасная, как полотно художника. Этой крошке нравилось прижиматься.

– Ты понимаешь, что если бы ты заснула, то задавила бы ее? – спросил я, но все мое волнение и гнев уже испарились.

Глава 7 Природа в гармонии

Дядя Освальдо. Длинные черные волосы и пронзительные зеленые глаза. Такие же зеленые, как лес в июне, когда листья приобретают насыщенный цвет и солнце подсвечивает их, согревая золотыми лучами. Когда я был ребенком, он был молодым парнем. Мой старший брат-дядя. Товарищ по играм и приключениям. Вместе мы всегда искали животных, нуждающихся в спасении. Однажды это был птенец, выпавший из гнезда. В другой раз это была бабочка со сломанным крылом. Мы строили для них маленькие домики. Ловили насекомых для птенцов. Приносили букеты цветов бабочкам.

Мы сделали маленький пруд, выкопав в поле яму подходящего размера. Набрали в нее воды – и вот! – получился пруд. Дядя Освальдо брал меня на рыбалку неподалеку. Мы ловили рыбу сетями, часто нам попадались красочные карпы с красными пятнами. Рыба предназначалась для обеда или ужина, но некоторым мы давали отсрочку, запуская их в маленький искусственный пруд. Несколько раз в неделю я доливал туда воду, набирая ее из ручья, протекавшего рядом с домом дедушки и бабушки. Однажды выше по течению какая-то женщина стирала свое белье. Я не заметил, что вода, которую добавлял в пруд, была мыльной. До тех пор, пока рыба не начала хватать ртом воздух на поверхности. В отчаянии я побежал к дяде. Помню свои страдания и чувство вины. Он помог мне переместить рыбу в безопасное место, в бочку с чистой водой. Затем мы вычерпали всю мыльную воду из пруда и заменили ее чистой – долгая и утомительная работа. Зато потом карпы и другая мелкая рыбешка могли снова плескаться в своем доме.

Как-то раз мы с дядей Освальдо нашли двух соек. Обстоятельства этой находки потерялись в тумане смутных воспоминаний. Помню только, что это были птенцы. Мы поместили их в большую клетку и старательно заботились о них. Мы назвали их Чип и Чоп. Меня восхищал сине-белый узор на их крыльях, их оживленность и внимательный взгляд, но в особенности – их звукоподражание. Они могли имитировать крики других птиц и мой собственный детский смех. Умели разговаривать, повторяя некоторые слова, включая наши имена.