22 июня. Черный день календаря - [10]

Группировка сил сторон к 22 июня

Детали взаимного расположения войск Красной Армии и вермахта на различных участках фронта будут сообщаться по мере изложения хода событий. Сейчас же имеет смысл качественно оценить положение сторон к началу боевых действий. В чем же выражалось упреждение в развертывании? В первом эшелоне Германия успела развернуть против СССР к 22 июня 77 % пехотных дивизий, 90 % танковых, 94 % моторизованных дивизий и 100 % авиасоединений, оставив в резерве до 12 % имевшихся сил и средств, выделенных для проведения операции «Барбаросса». Напротив, в группировке советских войск в первый эшелон к 22 июня успели развернуться только 43 % дивизий.

Первый пленный.

Еще 25 % входило в состав вторых эшелонов округов (фронтов) и 32 % еще находились в подчинении Главного Командования (находясь в пути или еще в местах постоянной дислокации во внутренних округах). Таким образом, у сил вторжения был существенный численный перевес над частями и соединениями Красной Армии, которые могли вступить с ними в бой в первый день войны. При общем превосходстве сил на границе примерно в два раза три немецкие группы армий создали превосходство в числе соединений в три — пять раз на направлениях главных ударов. Упрежденные в развертывании войска Красной Армии оказались разбросанными на всем пространстве от западной границы до рубежа Днепра и Западной Двины.

Захваченные в плен пограничники.

На прямой линии между Сталиным и Гитлером

Упреждение в развертывании было достигнуто. Последним мероприятием последнего предвоенного дня стало зачитывание в стоящих у советской границы немецких частях обращения Гитлера. Таких обращений было несколько за войну. Последнее было в апреле 1945 г., за несколько дней до начала битвы за Берлин. Обращение зачитывали командиры рот. Поскольку уже смеркалось, офицеры освещали листы с текстом висящими на груди фонариками. Устами ротных командиров фюрер обращался к замершим в тревожном ожидании гражданам своей страны, одетым в военную форму:

«Солдаты Восточного фронта! Мои солдаты. Отягощенный грузом величайшей заботы, вынужденный многие месяцы хранить наши планы в тайне, наконец-то я могу сказать вам открыто всю правду. У наших границ выстроилось до ста шестидесяти дивизий русских. В течение многих недель границы постоянно нарушаются — и не только границы самой Германии, но и другие, на Крайнем Севере, а также границы Румынии. Солдаты Восточного фронта, как раз сейчас силы наши так велики, что равных им не было в истории всего мира. Плечом к плечу с финскими дивизиями и героями Нарвика наши товарищи ожидают схватки с противником в Арктике… Вы — на Восточном фронте. В Румынии, на берегах Прута, на Дунае, вдоль побережья Черного моря германские и румынские силы, руководимые главой государства Антонеску, стоят в едином строю. Величайшие в истории мира армии готовы к бою не только потому, что их вынуждает к тому суровая текущая военная необходимость, требующая окончательного решения, или тому или иному государству требуется защита, а потому, что в спасении нуждается вся европейская цивилизация и культура. Немецкие солдаты! Скоро, совсем скоро вы вступите в бой — в суровый и решительный бой. Судьба Европы, будущее германского рейха, само существование народа Германии находится теперь в ваших руках».

Сообщение о 160 советских дивизиях было очевидной ложью. Тот образ группировки советских войск, который имелся у немецкого командования на 21 июня хорошо известен из сохранившихся документов. Она была переоценена, но ни о каких полутора сотен соединений не было и речи.

Застигнутые врасплох войной красноармейцы. Не все еще поняли, что происходит.

Пока на западной границе немецкие солдаты завершали приготовления к нападению, большинство советских людей, не подозревая, что завтра жизнь разделится на «до» и «после», спокойно проводили субботний вечер. На территории бывшего СССР нет человека, родившегося до 1930 г., который бы на вопрос «Что вы делали в субботу 21 июня 1941 года», ответил бы «Не помню». Слишком велика та пропасть, в которую обрушилась жизнь людей на следующий день, чтобы так просто взять и забыть… По словам Афанасьева Н. И., «…в каждый из потянувшихся от июня сорок первого к маю сорок пятого года день все думали о той жизни, которая осталась позади, и, конечно же, последние дни, часы, минуты этой жизни — радостной, счастливой, мирной — мы все бесконечное количество раз перебирали в памяти, и казались они особенно прекрасными».

Позволим себе привести несколько фрагментов воспоминаний об этом вечере людей, с тем чтобы понять, что подразумевалось в то время под словосочетанием «мирная жизнь». Москвич Д. Ф. Златкин вспоминает:

«Я был в командировке — мы строили закрытый объект в Феодосийском заливе. Жил я в гостинице „Астория“. Из нее я вышел в 10 часов вечера, и волею судьбы за столом в кафе познакомился с очень интересной девушкой. Чудесная девушка была! Румынка, отдыхающая. Я увлекся ею, попросил ее пойти со мной в парк, купил ей 20 роз! Мы сели в тенистой аллее, разговаривали о жизни, и все прочее, она интересовалась нашей жизнью, а я интересовался жизнью в Румынии, поскольку я не знал, что такое Румыния, и народ не знал этот, то мне было это очень интересно. Вдруг ни с того ни с сего из-за кустов выскакивает какой-то человек, хватает меня за рукав и кричит: „Ааааа, вот ты где! Попался, мерзавец! Я тебя долго искал, но наконец-то ты попался! А ну-ка пошли за мной!“ Тащит меня, кричит „Милиция!“ Берет свисток и как засвистит! Откуда ни возьмись, народ, милиция… Он говорит: „Вот человек, который крадет наши розы!“ Все загудели и закричали: „Ну так надо волочь его в милицию! Чего он такой?! Дайте ему по уху! бейте его!“ — Я говорю: „Как, какие розы, позвольте, я купил!“ — „Где ты купил?“ — „В кассе купил“ — „А ну-ка, позовите кассиршу!“ Кассирша подошла и говорит: „А я не помню этого человека“ — „Как не помните? Я у вас купил все розы! 20 штук! У вас больше их не было“. В это время подошел какой-то гражданин, и говорит: „А Вы посмотрит, сорваны эти розы или срезаны?“ Милиционер посмотрел на этого человека, потрогал черенки роз, и сказал, что эти розы срезаны. Меня обыскали, ножа не нашли, все поняли, что я купил. В это время кассирша сказала „Ааааааа, да-да, да, теперь я вспоминаю, он у меня действительно купил“. Интерес публики пропал, в это время подскакивает ко мне какой-то человек и говорит „Я из газеты „Комсомольская правда“, хочу написать фельетон „Розы с шипами“, где я вас могу найти?“ Я говорю: „Я живу в гостинице „Астория“, такой-то номер“ — „Я у вас завтра буду“. В 10 часов утра я просыпаюсь, никого нет…»