2084 - [13]

– После этого я определенно получу повышение! – шепчет он мне на ухо. – Может быть, мы даже сможем перебраться в собственный дом. Я не могу дождаться розыгрыша лотереи…

– Я горжусь тобой, милый.

* * *

Суд над бабушкой состоится в пятницу. Конечно, он ничуть не похож на суд над «дисперсами». Она ведь не какой-то известный террорист, а одна из миллионов тех, кто попал в этот хаос.

Шоу руководит небольшая группа, всего лишь несколько человек с камерой, осветитель и девушка-звукорежиссер. Зрители – это в основном наша семья плюс несколько профессиональных зрителей, которых распорядители шоу всегда нанимают на такой случай.

– Это мой час славы! – с радостью говорит бабушка, а затем ее уводят к гримеру. Я почти уверена, что кроме этого они ввели ей какой-то амфетамин, потому что, когда она подходит к трибуне, то словно плюется огнем.

Обвинения против нее зачитываются долго.

Для начала эпоха позднего капитализма. Бабушка наслаждалась только ее заключительной частью, но все же поглощала немало добычи.

– Вы ели мясо? – спрашивает судья.

– Да, ваша честь, – кричит бабушка, – и сейчас не прочь, лишь бы кто достал мне чертов гамбургер!

– Вы управляли автомобилем? На бензине? Вы использовали электричество, которое сжигало уголь? У вас были пластиковые предметы? И многие другие вещи?

На экранах вспыхивает ряд изображений, которые программа по распознаванию лиц добыла из глубин сети – фотографии бабушки в молодости. На одной она играет в своей детской. На другой ей шестнадцать и она сидит за рулем своей первой машины. А вот она ест фастфуд с друзьями.

– Вот так оно и было! – кричит бабушка. – Покупать вещи не преступление! Или, по крайней мере, это не было…

Затем настало время климатической катастрофы.

– Вы ездили с протестами по столицам? Вы писали своему сенатору? Вы выключали лампочки? Вы присутствовали на митинге в Хельсинки в 2021 году?

Появились наводнения. Пришла засуха. Возникли пожары. Волна за волной приезжали переселенцы.

Теперь бабушка умеряет пыл. Это самое волнительное событие, которое она пережила, по крайней мере, за последние десятилетия. И оказывается, что вводить амфетамин пожилым людям – не очень хорошая идея.

– Нам всего не хватало, – говорит она. – Еды. Воды. Домов. Мы должны были построить стену, а «диписы» продолжали проходить через нее и все время проводили диверсии. Точно так же, как сейчас, они бы все взорвали. Копы раздавали винтовки всем, кто хотел их взять. Они были не против нашей помощи.

– Вы убивали переселенцев?

– Это не было убийством. Обычная самозащита.

– Сколько людей вы убили? Троих? Четверых? Шестерых? Десятерых? Были ли среди них дети?

– Мы сделали это ради вас, – говорит бабушка. – Черт побери, мы думали, что вы, власть имущие кретины, будете нам благодарны.

Хейли Уилсон, она же бабушка, была признана виновной в преступной халатности, причастности к массовому убийству и разрушению климата четвертой степени, а также в неуказанном числе преступлений против человечества. (Они не смогли определить точное количество убитых ею беженцев.)

– За эти преступления суд приговаривает вас к проживанию остатка ваших дней в Доме престарелых. Все ваше оставшееся имущество будет конфисковано государством. Увести подсудимую Хейли Уилсон. Следующий!

* * *

В прошлом году, когда объявили результаты детской лотереи, мы с мамой не на шутку поссорились. Она говорила:

– Не волнуйся, это случится, продолжайте пытаться. У твоего брата получилось с первой попытки! Это дело случая.

Она постоянно строит из себя эксперта. Но это не так. Когда она была в моем возрасте, у них не проводилась детская лотерея. Она родила двоих детей, когда, честно говоря, даже одного ребенка было много. А теперь и подавно – рушащийся город и без того заполнен людьми. Места всем не хватит.

И поэтому я ответила:

– Ты заварила эту кашу. Это твоя ошибка. Ты была эгоисткой. А теперь страдаю я.

Очевидно, все получилось не слишком хорошо.

В этот раз, чтобы избежать подобных перебранок, мы с Арнавом спланировали все заранее. Мы приходим в парк, где можем спокойно сидеть у фонтана, пить из нашей фляжки, держаться за руки и ждать результатов.

Когда на наших устройствах появляется сообщение, мое сердце уходит в пятки, и я до тошноты боюсь его прочесть.

– Открой его, – говорю я Арнаву. – Скажи мне, что там.

Я зажмуриваюсь и жду его слов. Вместо этого он целует меня, и я чувствую, как на щеки падают его слезы.

– Мы выиграли, – говорит он. – У нас получилось. Пойдем делать ребенка.

Посмеявшись и поплакав, мы идем делиться новостью с семьей.

Йен Хокинг Улетай, Питер

Ежедневно в четыре часа пополудни фрау Гёт отправлялась на старую станцию очистки воды в чаще леса. Сегодня шел дождь, и ее обычная получасовая прогулка растянулась до сорока минут. С собой у нее были часы с репетиром[9], когда-то принадлежавшие ее дедушке. Часы как всегда работали безукоризненно. Она видела, что опаздывает.

Понадобилось много лет, прежде чем станция – L-образное сооружение, состоящее из трех зданий с рифлеными крышами и покосившимися стенами – смогла снабжать водой Реклингхаузен. Водный канал иссяк за несколько лет до того, как родилась фрау Гёт. Чтобы туда не падали люди, канал засыпали щебнем и дровами, но, несмотря на все предпринятые меры, прошлой весной на этой свалке пропало как минимум двое детей из Дома. Они бродили по таявшим глыбам льда и провалились. Откапывать тела было слишком опасно, поэтому люди не придумали ничего лучше, чем установить кресты.