Настя оказалась непростой девушкой. У нее, если поднять красивые красные волосы над шеей и отодрать скин-пластер, видны два длинных надреза. Это есть у всех, кто хочет работать на подводной платформе. Органический имплант – «жабры». Самое неприятное с этими «жабрами», как говорит сама Настя – перед погружением надо не вдохнуть, а несколько раз выдохнуть, чтобы не было лишнего азота в крови. Но Настя это умела не хуже, чем любая морская царевна. А десять метров – вообще для нее не глубина.
Никольский это узнал уже после всплытия. Настя сперва была без сознания, и он боялся, что она погибнет еще до прилета конвертоплана. В это время Никольский рассказывал ей – хотя она и не могла его слышать – что несколько лет боялся, что именно он занес инфекцию на станцию «Юпитер-12» и из-за него зараза пошла гулять по другим базам землян в системе гигантской планеты. Ведь только недавно выяснилось, что перенос космического паразита – невещественный процесс и происходит в результате квантовой спутанности.
Из-за своего чувства вины Никольский первый взялся за испытание терминирующей ИМФ. Это надо было скрывать от собственного начальства, которое никоим образом не могло одобрить опасные для жизни эксперименты. Испытания шли при участии пары отмороженных экзобиологов, пары космофлотцев и нескольких хакеров – специалистов по тактильному программированию; это когда математические объекты можно щупать, комкать и даже щипать…
А началось всё с догадки, что на станции Атлантического альянса «Тор-2» космический паразит не сколько являлся объектом изучения, сколько сам изучал человека. Там он перенял код ИМФ, принял на вооружение ее инструменты; в общем, научился работать с человеческим телом.
Так что группе Никольского пришлось хакнуть исходный код ИМФ типа Living W. – благо тот действительно базировался на программной платформе, украденной у Института Брусенцова. А потом дополнить его кодами финализации, способными уничтожить саму инфекцию.
Пару недель испытателя Никольского колбасило только так – вначале он дал себя заразить, а затем обеззаразить. Оказалось – не зря. Это сработало, только не в космосе, а на Земле. И в итоге, девушка Настя оказалась переносчиком терминирующей ИМФ – поцелуйчики с Всеволодом Дмитриевичем не прошли даром. Именно Настя и внесла код финализации в морулу.
Морула схавала терминирующую ИМФ и код финализации, не заподозрив подвоха, и тут же распространила его с помощью каналов квантовой спутанности по всем своим спорам.
Когда Настя Кораблева очнулась часом спустя в госпитале – в ее теле уже не было инфекции.
В то же время уже вовсю шел отлов инфицированных горожан – для последующего обеззараживания – а также непрошенных гостей, готовых в суматохе эпидемии провозгласить в городе на Неве Новую Ингерманландию и сразу призвать Атлантический альянс на выручку.
Непрошенных гостей – в «обезьянник», а вот инфицированных горожан и лечить не понадобилось. Инфекция в их телах терминировалась сама и, после десятидневного карантина, их можно было отпускать домой…
Свадьба капитана III ранга Никольского и Анастасии Кораблевой проходила на трех уровнях. Земном, где в церковь сходили, очень похожую на космический корабль; воздушном – летающем острове для молодоженов; и космическом. С орбитальной станции «Санкт-Петербург-3» Сева и Настя отправились в свадебное путешествие, закончившееся вполне официальной командировкой на Европу, где им предстояло разводить в подледном океане земных медуз, модифицированных под низкие температуры спутника Юпитера.
