2034. Войны на костях - [49]

– Стоять, – заревел Павиан и дал очередь в потолок. – Стоять, сучьи дети, мать вашу.

Он бросил автомат, схватил с пола огнемет и выпустил струю в пролом, из которого стреляли. Несмотря на творящуюся кругом вакханалию, я услышал донесшийся из пролома пронзительный крик. Такая мать, я мог поклясться, что это кричал ребенок.

Когда паника наконец улеглась, мы с Павианом не досчитались трети личного состава. Мы погнали оставшихся вперед. Я бежал первым, на ходу стреляя и бросая гранаты в открывающиеся по обе стороны туннеля проходы, и чуть не выпалил во внезапно появившегося из одного из них Петра.

С ним было несколько салаг. Навскидку около трети взвода.

– Это все? – спросил подбежавший Павиан.

– Все. – Петр привалился к стене. – Часть раненых я отправил наверх. Зараза стреляет изо всех дыр, командир. Стрелами в ноги, пулями в головы. Стреляют через отдушины и решетки. Половину моих ребят побило, а я даже не знаю, удалось ли нам прищучить хотя бы одного. Это безумие, командир. Мы здесь ничего не добьемся. Надо убираться, уносить отсюда ноги.

– Я тебе унесу ноги, – вызверился на Петра Павиан. – Я тебе устрою ноги, вояка хренов. Вперед, сучье племя. Вперед, я сказал.

Мы снова побежали и остановились в том месте, где туннель делился надвое.

Несколько секунд Павиан раздумывал, потом снова заорал «Вперед!» и рванул в правое ответвление. Салаги побежали за ним, и в этот момент Петька схватил меня за руку.

– Подожди, Вань, – прохрипел он, – послушай, что скажу.

Я остановился, и это спасло мне жизнь, хотя я так и не успел узнать, что хотел сказать мне Петр. Впереди раздался грохот и отчаянные вопли двух десятков людей. Отталкивая друг друга, мы бросились туда и разом остановились. В туннеле не было пола. Вместо него лучи фонарей высветили зловещий, уходящий на неведомую глубину вниз провал. А в следующий момент из дыры слева раздался выстрел, и Петр схватился за горло и тяжело осел вдоль стены. Я бросился к дыре, успел увидеть мелькнувший в ней силуэт и рванул из подсумка гранату. И в этот момент выстрел раздался сзади. Бронежилет спас, приняв в себя пулю, ту, что ударила меня в спину и швырнула в пролом. Я полетел туда головой вперед, в последнюю секунду сгруппировался, упал на руки, перекатился кувырком через голову, и в следующий момент был уже на ногах. Каким-то чудом я не выпустил из рук фонарь, и его луч вырвал из темноты человеческую фигуру. Зараза вскидывала винтовку прямо мне в лицо. Я прыгнул вперед, всадил ногой по стволу, крутанулся на месте и ударил Заразу кулаком справа. Я метил в челюсть, но промазал – удар пришелся ему по плечу, Заразу смело и впечатало в стену. Я рванул из чехла нож и прыгнул к нему, собираясь добить. И в этот момент луч фонаря упал на его лицо. Боже мой, я увидел, как, глядя на меня полными ужаса огромными черными глазами, по стене вниз медленно сползала миниатюрная, худенькая девочка.

Светка

Под вечер они ушли. Мы не стреляли больше, у нас не было сил. Они уходили, эти гады, сволочи, те, кто пришел в наш дом. Они думали, что задавят нас, как крыс, потому что они сами были крысами. Вонючими злобными крысами-убийцами.

Они уходили, на руках унося своих раненых, удирали, спотыкаясь и падая на каждом шагу, там, где ни один из нас никогда бы ни за что даже не зацепился. Лезли вверх по ведущим наружу штольням, срывались, падали вниз, визжали от страха и снова лезли. Мы подобрали немало гранат, мы могли бы выйти наружу и добить их сверху, но я приказала не делать этого.

Когда последний из них убрался, мы вернулись в Схрон. Мы валились от усталости с ног, но я отдала приказ не ложиться. И мы, оставшиеся, понесли своих мертвых к Черному Штреку. Мы опустили их туда одного за другим – Андрея, Дину и то, что осталось от Кости и Толика. А потом… потом Витя и Ринат принесли Палыча. Они положили нашего отца на землю рядом со штреком, и мы, его оставшиеся в живых дети, встали вокруг.

– С Палычем им будет спокойней, – хрипло сказала Ленка.

Да, с Палычем им будет спокойнее. Он просто возвращается к ним, к своим, к тем, кого не сумел уберечь. Оставляя жить тех, кто не смог уберечь его.

– Опускайте, – сказала я и наконец, впервые за этот день, разревелась.

Мы вернулись в Схрон. Сил больше не было, и я отменила приказ идти искать Машу.

Мы начали поиски наутро, едва встали, и искали весь день на втором, третьем уровнях и в канализационных трубах. Мы не нашли нашу сестру. К вечеру пришли Крысоловы, все одиннадцать человек. Они выжили, до них просто не дошли, не добрались. Крысоловы сменили нас, и искали всю ночь, и тоже не нашли.

А на следующее утро Карантин невесть откуда вынес Машу на руках.

Мы услышали его раньше, чем увидели. Карантин хрипел, и сыпал проклятиями и бранью, и лез по одной из штолен наверх. Мы высыпали из Схрона в Смрадный Туннель и бросились ко входу в эту штольню.

– Дайте мне, – сказала я и приняла у Рината из рук винтарь.

Я подошла поближе, собираясь всадить этой паскуде пулю между глаз, но вместо Карантина из штольни показалась вдруг Маша. Она была без сознания, длинный кровавый шрам пересекал лицо, глаза были закрыты, но она дышала, и мы все бросились к ней, и я закинула за спину винтарь, позабыв о Карантине. Он появился из штольни, когда мы оттащили Машу в сторону. Вывалился из нее, потом с трудом встал. Его шатало, и он, отступив назад, привалился спиной к стене. Ринат подскочил к нему и ударил ногой в живот. Карантин даже не шелохнулся, он был здоровый, огромный, вдвое больше любого из нас. Я рванула из-за спины винтарь и закричала Ринату, чтобы тот отошел. Карантин стоял и смотрел на меня через стекла той кастрюли, которую они носят на голове, чтоб самим не стать Заразой, как мы.