2012. Точка возврата - [3]

— А когда мы заполним пустую строчку?, — мальчик выпрямился и поискал свободную лакуну: надо убедиться, что она никуда не убежала после их последнего посещения.

— Я уже объяснял тебе, — забыв про лоск величественности, которым обязан обладать настоящий жрец, цыкнул Икшефтус: как же надоел ему мальчишка, ребенок слишком много задает вопросов, — когда над Землею по велению бога Тонатиу вспыхнет Огненный Цветок.

— Но купол над головой бесконечен, — скривил губы непослушный подросток, махнув в сторону окна. — Хотя бы известно, в какой части неба зажжется факел?

— Там, где по ночам восходит Глаз Быка, — повторил Икшефтус то, что постоянно твердил ему учитель. — Священная Красная Звезда, которой веками поклонялись майя. И как только придет Новый Свет, я смогу просчитать точную дату "Конца дней".

— По-моему, ты давно проспал Небесный Цветок, — хмыкнул вредный мальчишка, — потому что "конец дней" давно наступил. Наше племя стало таким малочисленным.

— Проглоти свой язык, наглец, — сверкнул глазами старый жрец: вот с кем ему суждено проводить последние дни на этой земле. — Во-первых, после "Конца дней" вообще никого не останется, на всей планете. А во-вторых, Небесный Цветок будет таким огромным и ярким, что затмит Солнце и Луну. Подобное не пропустишь.

Если честно, жрец тоже не раз ломал голову: чем на самом деле окажется Небесный Цветок. Может, предки имели в виду мощную вспышку молнии? Икшефтус еще помнил серебристые шары, которые нависали над храмами, возвещая о неминуемом начале сезона дождей. Со страшным грохотом, словно одновременно ударяли в тысячи барабанов, шары рассыпались множеством искр. Но вот уже несколько десятилетий молнии не прорезали воздух, как и перестали падать из облаков потоки воды. В глубине души последний жрец боялся, что может пропустить рождение Небесного Цветка. Кстати, из-за подобных опасений Икшефтус и поселился в пирамиде, в помещениях на вершине, ближе к небу.

Чтобы прекратить дискуссию и не дать мальчику возможности задать очередные вопросы, на которые Икшефтус — в прошлом не очень аккуратный и любознательный ученик — не знал ответов, старик повернулся спиной к Камню Судеб и направился к ненавистной лестнице.

Ровно двенадцать истертых до скользкости льда ступеней вверх. Под тяжестью ступавших веками по ним жрецов в камнях образовались ямки. "Вот, даже камень по отношению ко времени не вечен, — пробормотал Икшефтус. — Как же наши предки заглядывали на тысячелетия вперед? Откуда узнали, что "Конец дней" неминуем?"

Плечи Икшефтуса опустились, словно на них давила ответственность перед потомками: он должен завершить Камень Судеб, сообщить человечеству финальную дату. И последний жрец справится с тяжкой миссией.

А пока… Поскорее бы добраться до своей комнаты и упасть на ложе. Его ждет целительный сон.

О чем еще мечтать столетнему старцу?…

Глава 1.

День предстоял долгий.

Излишне суетный, предсказуемо нервный.

20 июня 2012 года Егор Лукошкин брился в ванной и перебирал, словно лепестки на ромашке отрывал, невеселые мысли. Каждый год в этот летний день накатывала хандра, хотелось ныть и жаловаться.

Потому что Лукошкин терпеть не мог дни рождения. Причем — в одинаковой степени неприятности как свои, так и чужие. И чья только голова придумала столь извращенный праздник? Улыбаясь и пожимая руку юбиляру, восторженно трындишь человеку совсем не то, что на самом деле о нем думаешь. А когда приходит твой час, начинаешь с подозрением внимать гостям: превозносят, например, профессиональные качества именинника, но что конкретно имеют в виду, на что намекают, что прячут между строк? Нет, дни рождения — это галера, рабская повинность. Одни подарки чего стоят. Мечешься, выбираешь, вручаешь, нервничаешь потом: понравится-пригодится ли человеку презент. Хоть и придумали в качестве успокоения присказку про дареного коня, ну так все равно каждый норовит в "зубы" заглянуть.

Принимать дары — обратный конец той же "палки": после ухода гостей, как правило, остается ворох предметов. За редким исключением совершенно не нужных. Разрываешь очередную упаковку и злишься: выбросить — жалко, но что теперь с подобным "удовольствием" делать? Так, в прошлом году Лукошкину кто-то подсунул (иначе и не скажешь) миниатюрные дорожные шахматы. Но Егор сроду в "клетках" не разбирался, тратить время на столь мудреные игры не собирался, даже от скуки. Решение, лежащее на поверхности: убрать в шкаф до очередного чужого дня рождения и вручить потом виновнику торжества. Вроде, рокировка выигрышная, в деньгах экономия. Но где гарантия, что не осчастливишь шахматами того же человека, который презентовал тебе "миниатюрную ненужность".

Лукошкину, как он считал, ни разу еще не вручили подходящий подарок. Вещь необходимую и полезную с его точки зрения. То, что Лиля дарила (свитер или галстук) — конечно, полезно и нужно, но лишь с точки зрения жены. Подобные носильные вещи она бы и так рано или поздно приобрела. Зачем же обычную покупку приурочивать к якобы особому дню? Вот тут и кроется отгадка: да потому что никакой особости в юбилее и нет.

Так размышлял Егор, рассматривая себя в зеркале над раковиной. Сегодня главе семейства, как почтительно говорили раньше, исполняется сорок. Вернее, двум главным членам семейства, как надо говорить теперь — у нас же равенство полов — исполняется по 40 лет. Лукошкину — ярому противнику юбилеев — еще несказанно повезло: они с женой родились в один день. Благодаря столь редкому совпадению они когда-то и познакомились. Ровно 20 лет назад.