Копию с фиолетовыми печатями на суд представили адвокаты ельциноидов Шахрай и Макаров, представили в пачке из 200 других документов, чтобы протолкнуть фальшивки под шумок рассмотрения разных других вопросов, но всю малину ельциноидам истоптали адвокаты КПСС Слободкин и Рудинский. Особенно повеселился Слободкин, хотя вообще о Катынском деле он узнал именно в тот момент, когда мошенники предъявили в суде свои фальшивки, и по сути Катынского дела Слободкин без подготовки ничего сказать не мог. Но по профессии Слободкин судья, посему он начал рассматривать внешний вид этих фальшивок и указывать Зорькину и остальным судьям Конституционного суда на вопиющие признаки подделки, образно говоря, начал тыкать Шахрая и Макарова фейсом не в шоколад, а в дерьмо. Признаков фальшивки и было, и осталось много (около 50-ти), но Слободкин указал на такой, сразу же бросающийся в глаза: некое «письмо Берии» написано 5 марта 1940 года и рассмотрено Политбюро 5 марта, то есть, в тот же день. А такого технически быть не могло.
Пресса об этом скандале в Конституционном суде молчала и подло вопила о том, что, дескать, имеются документы, подтверждающие, что поляков расстреляли русские. Но на самом деле скандал разгорелся нешуточный — как эти документы показывать не то что в суде, а просто людям, если с первого взгляда видно, что они фальшивые? Забегая вперед, скажу, что Конституционный суд не только не признал вину СССР в убийстве польских офицеров, но и проститутски не упомянул о предъявленных ему фальшивках в своем решении. А сами ельциноиды три года не показывали общественности свои фальшивки и только устно уверяли дебилов, что сомнений в убийстве поляков никаких быть не может.
Но факт оставался фактом — такой признак, как дата, вопил о фальши, и ельциноидам с поляками что-то надо было делать. Ведь одновременно с тем, как Шахрай предъявил одну заверенную копию в суд, вторую копию схватил Пихоя и поскакал с ней в Варшаву обменивать на злотые. Там радость… и тут же горе — узнали, что в Конституционном суде выявлены признаки подделки. Но поляки не могли ждать и не показывать эту копию никому, ведь на улице в нетерпении сучили ножками 800 тысяч алчных «родственников». И поляки на своей подлинной копии то ли стерли, то ли закрыли цифру «5» в дате на письме и наделали множество вторичных копий этого «письма Берии», но теперь уже без даты. И свой вариант фальшивки раздали и опубликовали.
А что было делать российским мерзавцам? И они тоже за эти три года переделали саму фальшивку, убрав дату, и подменили копию этой фальшивки в «деле КПСС» в Конституционном суде. Теперь бывший председатель этого суда Зорькин выглядит идиотом — из протоколов суда следует, что он обсуждал со Слободкиным дату письма, а в деле даты на письме нет.
Но ситуация в России с Катынским делом зашла в тупик — оно настолько фальшиво, что его нельзя показывать в открытом суде. Кто этому не верит, того я отсылаю к своей книге «Антироссийская подлость», в которой я фактически провел слушание этого дела, опубликовав все «доказательства», собранные и Главной военной прокуратурой, и поляками, и требую по нему открытого суда.
О СУДАХ
Однако тут надо понять следующее: для передачи дела в суд необходимо, чтобы следователи и прокурор подписали обвинительное заключение, но в момент подписания они совершат преступление, предусмотренное статьей 299 УК РФ «Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности». А то, что они обвинили в убийстве заведомо невиновных государственных служащих СССР, на суде вскроется немедленно. Что делать? И вот российская прокуратура вешает обывателю лапшу на уши о том, что мертвых, якобы, нельзя судить. Чепуха! Вот что об этом сказано в Уголовно-процессуальном кодексе РФ (статья 24): «Уголовное дело не может быть возбуждено, а возбужденное уголовное дело подлежит прекращению по следующим основаниям: …смерть подозреваемого или обвиняемого, за исключением случаев, когда производство по уголовному делу необходимо для реабилитации умершего». На процессе над главными военными преступниками Нюрнбергский трибунал инкриминировал это убийство польских офицеров госслужащим нацистской Германии, теперь их надо реабилитировать в этом преступлении, раз российская прокуратура уверяет, что поляков расстреляли русские, следовательно, суд по Катынскому делу обязателен. Ведь та же прокуратура и тот же российский суд рассмотрели дела сотен тысяч умерших «жертв сталинского произвола», так чем Гитлер или Геббельс им не ровня? Они уж точно по всем параметрам «жертвы сталинского произвола» — хотели, чтобы нынешние либералы пили баварское пиво, а проклятый Сталин не дал им обеспечить этим пивом Советский Союз. Если вдуматься в то, кем именно являются нынешние прокуроры и судьи, то они просто обязаны реабилитировать Гитлера!
Интересно, что сначала с польской стороны тон в среде фальсификаторов задавали все же люди не совсем без мозгов, и они действовали совместно с российскими негодяями.
В середине 90-х польское посольство попросило о встрече со мною по поводу выхода из печати моего «Катынского детектива». Принимал меня консул Польши в России и одновременно первый секретарь посольства Ежи Ольшевский (Jerzy Olszewski), видный деятель в этом вопросе М. Журавский и, как говорится, другие официальные лица. Интересовало их несколько вопросов, возможно, главный — кто за мной стоит? От них же я узнал, что «Катынский детектив» уже обсуждался в польском Сейме (высшем законодательном органе) и что в Польше 800 тысяч «близких родственников» расстрелянных польских офицеров уже держат карманы шире в ожидании, когда же Россия начнет набивать эти карманы долларами. Я не стал реагировать на наглость такой постановки вопроса и предложил им потребовать открытого суда по Катынскому делу.
