20000 миль под парусами - [9]
Синью оказалось прелестным маленьким местечком. Жители приняли нас необычайно радушно. В магазине, где мы купили ящик лимонов и свежей зелени, нам дали проводника. С его помощью мы достали свежего мяса, рыбы и хлеба. Хлеб скупили в трех булочных. Не знаю, что осталось на ужин местным жителям. Проводник был веселый и расторопный малый. Он достал нам ручную тележку, на которую мы и погрузили все наши запасы. Я решил воспользоваться знакомством этого проводника с местными жителями и купить какого-нибудь щенка или котенка.
— За щенка не ручаюсь вам, сэр, — ответил мне проводник: — сентябрь плохое время для щенят; весенние ужо все разошлись, а осенних надо ждать только к ноябрю. Кота достать легче, сэр. У миссис Фергисон есть необыкновенные черные коты, не то сибирские, не то ангорские, очень пушистые и красивые.
Мы отправились все гурьбой к миссис Фергисон.
После продолжительных переговоров она согласилась уступить нам за десять шиллингов молодого кота Блэки, взяв с нас клятву, что мы будем его хорошо кормить и давать ему каждый день молоко. Мы переглянулись, но торжественно обещали. Артельщик сказал мне по-русски:
— Что ж, консервированного молока у нас хватит, ну, а если он такой балованный, что привык только к свежему, то это уж его дело. Не покупать же нам для кота еще корову.
Блэки долго искали в кустах сирени, куда он забился от страха. Миссис Фергисон принесла для его перевозки парусиновый ридикюль за который взяла еще один шиллинг. После веселой и шумной охоты, во время которой отчаянно защищавшийся Блэки поцарапал и покусал руки ученикам, он был водворен в ридикюль и положен на тележку с провизией.
К вечеру мы вернулись на судно. Чтоб Блэки не прыгнул со страху за борт, я запер его на первое время у себя в ванной; там ему было поставлено все, что полагается всякому порядочному коту: блюдечко с молоком, мелко, накрошенное сырое мясо и ящик с песком.
Утром 13-го опять заштилело, и барометр слегка тронулся кверху. Мы начали готовиться к тому, чтобы сняться с якоря. К вечеру потянуло с севера. Мы немедленно снялись, и, вступив под паруса, обогнули мыс св. Екатерины и легли на курс, ведущий к выходу в океан.
Ветер начал быстро свежеть и одновременно заходить к западу. Скоро пришлось лечь бейдевинд правого галса и из предосторожности убрать брамселя. К полночи вышли на вид маяков французского берега, сделали поворот и легли бейдевинд левого галса. Ветер все свежел, но дул снова от зюйд-веста. К утру мы очутились опять у мыса св. Екатерины и, добравшись до старого места стоянки, убрали паруса и отдали якорь.
От Саутгемптона до Мадеры
С полудня 17 сентября барометр снова тронулся кверху, и к вечеру потянул легкий восточный ветер.
Ветерок дул и после полуночи — верный признак того, что он устанавливается.
В четыре часа утра, с последним ударом склянки, раздалась команда:
— Пошел все наверх с якоря сниматься!
Ребята забегали вокруг шпиля, закляцал брашпиль, и цепной канат якоря начал втягиваться, как бы всасываться судном в клюз.
Минут через двадцать удар в носовой колокол возвестил «опанер», то есть что якорь сейчас начнет отделяться от грунта.
— На фалы и шкоты! Марсели, брамсели и бом-брамсели ставить!
На палубе поднялась веселая суматоха. Не прошло и четверти часа, как на «Товарище» снова забелели паруса.
Еще несколько минут, еще несколько команд — и корабль, послушный рулю и парусам, стал носом к выходу в море.
Первая вахта возилась на баке с якорем.
— Оставить пока под клюзом или крепить по-походному? — закричал с бака второй помощник.
— Крепите по-походному,— ответил я в рупор.
Начавшийся ост передул все критические моменты: закат солнца, полночь и рассвет. Барометр продолжал подниматься.
Скоро обогнули мыс св. Екатерины и, отойдя от английского берега, взяли курс на открытый океан.
По случаю субботы, после обычной утренней приборки, чистки меди и крепления по-походному всего, что могло сдвинуться в качку, судовые работы были прекращены, и от вахтенного отделения требовалось только быть наготове и не уходить с палубы. Люди могли стирать, чинить. белье и платье, читать или просто ничего не делать.
После полудня ветер отошел несколько к норду и, чуть посвежев, понес нас к выходу из канала.
В ночь с 19 на 20 сентября прошли Ушан и взяли курс на мыс Финистерэ. На рассвете далеко вправо, почти у самого горизонта, заметили массу дымков. В подзорные трубы и бинокли рассмотрели несколько землечерпалок, барж и буксирных пароходов, в которых сразу же признали наш архангельский землечерпательный караван, направлявшийся в Черное море.
Наша новая радиостанция работала теперь великолепно, и мы немедленно вступили в оживленные переговоры. Этн переговоры тянулись еще долго после того, как мы потеряли друг друга из виду, и кончились теплыми взаимными пожеланиями удачи и счастливого плавания.
В Атлантическом океане ветер стал несколько тише, но не менял направления. И, растянув всю свою парусину, «Товарищ» двигался потихоньку к югу, делая от 2 до 4 миль в час и лениво раздвигая своим тупым, пологим носом густосинюю океанскую воду.
В книгу одного из родоначальников советского морского флота легендарного капитана Д.А. Лухманова (1867-1946) вошли художественные произведения, написанные им более чем за шестьдесят лет службы на флоте.
Русского писателя Александра Грина (1880–1932) называют «рыцарем мечты». О том, что в человеке живет неистребимая потребность в мечте и воплощении этой мечты повествуют его лучшие произведения – «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир». Александр Гриневский (это настоящая фамилия писателя) долго искал себя: был матросом на пароходе, лесорубом, золотоискателем, театральным переписчиком, служил в армии, занимался революционной деятельностью. Был сослан, но бежал и, возвратившись в Петербург под чужим именем, занялся литературной деятельностью.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.
Туве Янссон — не только мама Муми-тролля, но и автор множества картин и иллюстраций, повестей и рассказов, песен и сценариев. Ее книги читают во всем мире, более чем на сорока языках. Туула Карьялайнен провела огромную исследовательскую работу и написала удивительную, прекрасно иллюстрированную биографию, в которой длинная и яркая жизнь Туве Янссон вплетена в историю XX века. Проведя огромную исследовательскую работу, Туула Карьялайнен написала большую и очень интересную книгу обо всем и обо всех, кого Туве Янссон любила в своей жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В ноябре 1917 года солдаты избрали Александра Тодорского командиром корпуса. Через год, находясь на партийной и советской работе в родном Весьегонске, он написал книгу «Год – с винтовкой и плугом», получившую высокую оценку В. И. Ленина. Яркой страницей в биографию Тодорского вошла гражданская война. Вступив в 1919 году добровольцем в Красную Армию, он участвует в разгроме деникинцев на Дону, командует бригадой, разбившей антисоветские банды в Азербайджане, помогает положить конец дашнакской авантюре в Армении и выступлениям басмачей в Фергане.