20 лет дипломатической борьбы - [14]
Однако во время официальных встреч Штреземан высказывает по отношению к Бриану самые дружеские чувства. Он даже приобрел вкус ко всем этим международным конференциям, на которых споры между кредиторами его страны и их взаимные пререкания всегда вызывают у него громкий смех.
– Признайтесь, что не всегда приятно быть должником, – говорил тогда Бриан.
И Штреземан весело отвечал:
– Если вы хотите, я могу вам уступить свое место!
И через несколько дней Бриан таинственно повторяет своим интимным друзьям: «Ожидаются новости… Ожидаются новости!»
И вот 17 сентября Бриана и Штреземана не могут найти в Женеве.
Один в автомобиле, другой на моторной лодке, они выехали из города и направились в Туари – местечко, находящееся на французской территории, в нескольких километрах от франко-швейцарской границы, – к владельцу гостиницы и прославленному повару Леже. Сопровождаемые лишь своими переводчиками, Штреземан и Бриан прежде всего отдают должное прекрасной кухне. Затем завязывается разговор.
В мелодраматических выражениях Штреземан обращается к Бриану:
– Чтобы убедить Гинденбурга и канцлера Лютера подписать Локарнский договор, я должен был гарантировать им, что этот жест доброй воли со стороны Германии повлечет за собой прекращение выплаты репараций, прекращение оккупации Рейнской области, а также разоружение всех стран, подписавших Версальский договор, либо же автоматическое предоставление Веймарской республике права довести свои вооруженные силы до уровня вооруженных сил союзников. Если сейчас французское правительство не предложит Берлину план, включающий досрочную эвакуацию Рейнской области, а также торговые и финансовые соглашения, я, Штреземан, буду не в состоянии проводить ту единственную политику, которая дает Германии некоторые шансы вступить на путь искреннего сотрудничества с великими державами-победительницами!
Немного ошарашенный этой речью, Аристид Бриан говорит:
– Что сказали бы вы о финансовой помощи Германии в целях стабилизации французского франка? В обмен за нее могло бы быть достигнуто соглашение по многим другим вопросам!
Штреземан отвечает:
– Стабилизируя франк, мне не хотелось бы, однако, стабилизировать Пуанкаре!
Бриан его успокаивает.
Но речь идет о том, чтобы найти миллиард марок!
Вечером, после этой исторической встречи, со Штреземаном, который съел лишнее, случился тяжелый обморок.
На следующее же утро начинаются нападки германской прессы, недовольной тем, что, хотя прошло уже 48 часов с момента вступления Германии в Лигу Наций, Штреземан еще ничего не добился.
В Париже председатель Совета министров Раймон Пуанкаре проявляет нетерпение. Он вызывает Бриана к телефону по несколько раз в день.
Бриан разочарован! «В основе франко-германского сближения, – сознается он, – очень мало реального».
Тем не менее он собирает журналистов в своем маленьком салоне в «Отель де Берг» и заявляет:
– Если правительство Французской республики не проявит стремления пойти на некоторые уступки, за которые ему будет уплачено лишь много времени спустя, франко-германская война возобновится.
В этот момент вновь раздается телефонный звонок. Из Парижа звонит Пуанкаре: «Завтрак в Туари произвел плохое впечатление в правительственных и парламентских кругах Франции. Больше всего опасаются, чтобы вы не пошли на новые уступки Германии».
Более мрачный, чем обычно, Бриан вешает трубку и заключает, совершенно обескураженный:
«Пуанкаре – человек, который никогда не жил среди себе подобных; он провел свою жизнь сперва среди досье Дворца правосудия, а затем за политическим бумагомараньем, ему незнакомы истинные чувства французского народа!»
В правительственных кругах, так же как и в Женеве, крупные политические авгуры обсуждают события:
«Совершенно справедливо сказано, – заключают они, – что Пуанкаре всё знает, но ничего не понимает… а Бриан ничего не знает, но всё понимает!»[7]
И сессия заканчивается с первыми осенними туманами.
Двадцать девятого и 30 ноября Бриан будет защищать в Совете министров и в палате депутатов политику Туари. Он потерпит поражение.
Тем не менее он согласится снова взять себе портфель министра иностранных дел в следующем кабинете министров.
«Если я покину этот пост, – говорит он Лушеру, – правые партии во Франции получат министра по своему выбору, который вернется к политике силы по отношению к Германии».
А Пуанкаре Бриан заявляет: «Осторожно! Подобная политика только ускорит успехи германских националистов. Она сделает несостоятельными некоторые гарантии безопасности, которые согласились нам дать Англия и Италия в рамках Лиги Наций со времени Локарно! Верьте мне, сегодня нужна осторожность! Терпение!»
Глава 5. Примо де Ривера принимает Лигу Наций в Мадриде
Франко-германский медовый месяц. – В королевском дворце, последний вечер Альфонса XIII. – Бриан и его слуга Эмиль на бое быков. – У герцога Альбы. – Святой дух и Бенуа XV. – Повариха Штреземана. – Гостиница на улице Вано.
А время идет…
Берлин, 3 июля 1928 года.
Министерская декларация нового канцлера Мюллера.
Немцы и англичане считают, что «после вступления Германии в Лигу Наций и специальных гарантий, которые она дала в Локарно, продолжение оккупации Рейнской области является “ненормальным”».
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.