20 000 лье под водой - [26]

– Но как вы об этом узнали? – пораженно воскликнул я.

– Вот что я обнаружил на месте этого последнего кораблекрушения.

И капитан протянул мне жестяную шкатулку с французским гербом на крышке, изъеденную соленой водой. Раскрыв ее, я увидел свиток пожелтевшей бумаги. Это была инструкция морского министерства капитану Лаперузу с собственноручными пометками короля Людовика XVI!

– Вот смерть, достойная истинного моряка! – сказал капитан Немо. – Он мирно покоится в коралловой могиле. Дай Бог, чтобы мне и моим товарищам выпала такая же доля!

20 Торресов пролив

В ночь с 27 на 28 декабря мы покинули Ваникоро. «Наутилус» взял курс на юго-запад и, развив большую скорость, за трое суток прошел 750 лье – расстояние, отделяющее острова Лаперуза от юго-восточной оконечности Новой Гвинеи.

Утром первого января 1868 года я вышел на палубу и встретил там Конселя, который поздравил меня с наступлением Нового года.

– Благодарю, Консель! – Я с радостью пожал руку доброго малого и пожелал ему в ответ счастья. – Но новогодних подарков тебе придется подождать до более подходящего случая!

К этому дню с момента нашего выхода из Японского моря мы оставили позади 11340 морских миль, или 5250 лье.

Перед нами расстилались опасные воды Кораллового моря, омывающие северо-восточные берега Австралии. «Наутилус» шел на расстоянии нескольких миль от знаменитого Большого барьерного рифа, о который 10 июня 1770 года едва не разбились корабли капитана Джеймса Кука.

Я был бы совсем не прочь осмотреть эту гигантскую коралловую гряду – ведь она тянулась почти на 1200 километров к югу, но как раз в это время «Наутилус» погрузился в морскую пучину.

Пришлось довольствоваться исследованием экземпляров морской фауны, угодивших в наши сети. Среди них были крупные золотисто-голубые тунцы, дорады, морские караси и летучие рыбы двух видов. В петлях сети запуталось немало донных обитателей – альционарий, морских ежей и моллюсков.

Двумя днями позже мы пересекли Коралловое море и увидели берега Новой Гвинеи. Капитан Немо сообщил нам о своем намерении пройти в Индийский океан через Торресов пролив, а Нед Ленд с удовлетворением отметил, что мы с этой минуты начинаем приближаться к европейским берегам.

Торресов пролив, отделяющий Австралию от Новой Гвинеи, считается неудобным для мореплавания из-за обилия рифов. Не менее опасны его берега и для тех, кто решится высадиться на них. Местные племена воинственны и жестоки, и мало кто из тех, кто побывал на Новой Гвинее, открытой еще в 1511 году португальским капитаном Франциско де Серрано, покинул это побережье без жертв.

Сам пролив достаточно широк – около ста пятидесяти километров, но бесчисленное множество островов, островков и скал делают его почти непроходимым для самых надежных судов. Именно поэтому «Наутилус» шел в надводном положении и с малой скоростью. Лопасти его винта неторопливо рассекали волны.

Воспользовавшись случаем, я и оба моих спутника вышли на палубу и расположились за рулевой рубкой. Сквозь ее стекла было видно, что судном управляет сам капитан Немо, не доверяясь даже самым опытным рулевым из экипажа «Наутилуса».

Вокруг нас бушевало разъяренное море. Взбаламученные сильным течением воды неслись с юго-востока на северо-запад со скоростью двух с половиною миль в час и с грохотом разбивались о гребни коралловых рифов, окаймленных пеной.

– Скверное местечко! – заметил Нед Ленд. – Надо надеяться, что капитан Немо хорошо знает здешние воды, иначе его посудина вдребезги разобьется об эти чертовы коралловые рога, которые торчат здесь повсюду!

Однако «Наутилус», словно по волшебству, легко скользил между коварными рифами. Я следил по карте в салоне за его продвижением и вскоре убедился, что избранный капитаном путь отличается от того, на котором едва не погибли корветы Дюмон-Дюрвиля. Немо вел свое судно намного севернее, огибая остров Меррей и забирая все круче к юго-западу. Затем он внезапно повернул на северо-запад и, лавируя среди бесчисленных и малоисследованных островов и островков, направился к острову Гебар.

Было три часа пополудни, прилив почти достиг высшей точки. «Наутилус» шел близ берегов Гебара, покрытых кудрявой зеленью мангров и панданусов. Мы находились примерно в двух милях от острова, когда внезапный толчок огромной силы сбил меня с ног. «Наутилус» застыл, слегка накренившись на правый борт.

Снова поднявшись на палубу, я увидел там капитана Немо и его помощника. Оба они пытались оценить ситуацию и положение судна и обменивались отрывистыми фразами на своем загадочном наречии.

А положение действительно было не из лучших. По левому борту, в миле от нас, виднелся остров Гебар, вытянувшийся с севера на запад, как гигантская рука. На юго-востоке выступали из воды верхушки коралловых рифов, обнаженные отливом. Наше судно не пострадало при столкновении с рифом – настолько прочным был его корпус. Но даже если течь «Наутилусу» не грозила, опасность остаться навсегда прикованным к подводным скалам была чрезвычайно велика – ведь уровень приливов здесь не особенно высок.

Однако капитан Немо оставался невозмутимым и прекрасно владел собой.