2 миллиона километров до любви - [51]

Сразу после возращения домой, из Лозанны во Фрибург, я столкнулся с событием, которое показало мне: только что обретенный мной Отец Небесный здесь, рядом. За пару месяцев до того меня уволили из частной школы, именуемой «Институтом Ла Грюэр» (La Gruyere), где я преподавал в течение года. Директор был краток:

— Господин Кеннет, вы нам не подходите.

Я вынужден был с ним согласиться.

Ученики школы, дети состоятельных родителей, были весьма заносчивыми и высокомерными. Администрация очень заботилась о репутации учебного заведения. А я был свободолюбивым хиппи, белой вороной, да еще оказался сильно занят своими проблемами. Положа руку на сердце, надо признать, что я не считался с навязываемыми школой правилами. Мое отношение, таким образом, предопределило мою судьбу — то есть скорое увольнение. Но отсутствие работы в моем положении означало, что мне придется покинуть Швейцарию. Может быть, переезд должен был стать болезненным, но необходимым сопровождением начала нового жизненного этапа? Ведь когда я появился на свет, в 1945 году, мои родители тоже были в дороге — они были беженцами, спасавшимися из проигравшей войну страны. И сейчас у меня возникло ощущение, что духовное перерождение опять сопровождается турбулентными внешними обстоятельствами. Но в отличие от моего биологического отца, Отец Небесный не бросил меня.

Перед моим отъездом из Лозанны Морис познакомил меня с человеком по имени Джордж Рэпин. Он был руководителем экуменической молитвенной группы во Фрибурге. Пастор Рей сказал, что, присоединившись к этому сообществу, я буду в надежных руках. Мы попрощались с Морисом, но перед расставанием он по-дружески предупредил:

— Сам по себе ты не сможешь продолжать расти. Тебе обязательно нужна община.

Я по-прежнему настороженно относился к официальному христианству и очень не хотел попасть в компанию елейных христиан, поэтому с некоторым волнением отправился на встречу группы «Маранафа»^[14]. Прибыв туда, я сразу прямо заявил собравшимся: кто попробует обратить меня в одного из тех «слащавых святош», того я прикончу. В ответ все громко расхохотались. А потом помолились обо мне и о решении моей самой насущной на тот момент проблемы — поиска работы. Все это происходило в четверг, а в пятницу утром зазвонил телефон. Я услышал голос господина В., директора «Института Ла Грюэр»:

— Господин Кеннет?

— Да, это я.

— Я несколько дней пытался связаться с вами.

— Зачем же?

— Мы хотим пригласить вас обратно в штат школы! В идеале нам хотелось бы, чтобы вы вели уроки уже в минувший понедельник, но мы не могли вас отыскать. Пожалуйста, приезжайте как можно скорее. Даже сегодня днем для вас есть часы. Я стоял как громом пораженный. Не может быть! С какой стати человек, недавно указавший мне на дверь, так как я не соответствую статусу учебного заведения, сейчас зовет меня назад? Мне вспомнились слова, которые я слышал в минувшую субботу в Лозанне. Священник, проповедовавший в соборе, произнес: «…И мир Божий, который превыше всякого ума»^[15]. Мне не терпелось узнать, как директор объяснит неожиданную смену своего настроения. Но сразу спрашивать об этом я не стал, а подождал несколько недель. Ведь после внезапного увольнения я все еще не мог поверить, что опять принят на постоянную работу.

По прошествии некоторого времени я почувствовал себя увереннее и при случае задал терзавший меня вопрос:

— Господин В., почему вы решили снова пригласить меня?

— Знаете, господин Кеннет, мы обсудили этот вопрос на заседании школьного совета и решили, что стоит дать вам еще один шанс.

И к этому он ничего не добавил. Очень лаконичный ответ. Но в глубине души я подумал: «Если бы ты только знал, милый мой, Кто на самом деле решил дать мне шанс…»

Однако произносить это вслух не стоило.

Таким образом, первая проблема решилась. У меня была стабильная работа, необходимая для того, чтобы можно было спокойно думать о будущем. Впрочем, очень скоро я осознал, что как раз для будущего развития должность учителя в частной школе мне совсем не годится. Она не давала никаких возможностей для роста.

Тогда я решил продолжить учебу, которую давно прервал: бросил Гамбургский университет перед сдачей второго финального экзамена. Решив записаться в Университет Фрибурга, я пришел подавать документы на факультет, и мне выдали бумагу, которую надо было подписать. В ней говорилось, что я ознакомлен с действующими в Швейцарской Конфедерации законами: после окончания учебы у меня нет права работать в этой стране и я буду вынужден ее покинуть. Однако я был абсолютно уверен, что в нужный момент Отец подскажет решение проблемы. Поэтому, недолго думая, я подписал обязательство уехать после получения диплома.

Работать и учиться одновременно было нелегко. С одной стороны, нужны были деньги, чтобы оплачивать учебу. С другой — ежедневные поездки в школу, находящуюся в городке Грюэр (он же Груэ, знаменитый своим сыром), отнимали слишком много времени. Каждое утро и каждый вечер я проезжал на машине по тридцать километров. Мне необходимо было другое жилье, в идеале — в центре Фрибурга. Поэтому я решил подать заявку на получение стипендии и одновременно поискать себе квартиру. Вскоре в газете нашлось подходящее объявление. Квартира стоила всего сто восемьдесят франков в месяц — это было примерно вдвое меньше, чем обычная цена за подобное жилье в то время в Швейцарии. Когда я впервые отправился посмотреть ее, то не смог даже найти нужное мне здание. Решив, что наверняка я все равно опоздал и лакомый кусочек уже уплыл, я развернулся было обратно, но в последний момент словно внутренний голос мне сказал: «Клаус, пожалуйста, вернись и поищи как следует».