2 миллиона километров до любви - [43]

— И еще раз говорю вам: радуйтесь!

Тут я по-настоящему проснулся. Почему этот человек повторил последнюю фразу, глядя прямо на меня? Видимо, он заметил, как я сплю. Я покраснел от смущения. Мне вдруг вспомнилось, что в школе учителя повторяли мне свои распоряжения дважды — с первого раза я никогда не слушался. То же самое теперь и с проповедниками…

Но больше всего меня поразила сама заповедь — радоваться. Она воодушевляла и ободряла. До нынешнего момента я знал «счастье» только тогда, когда принимал наркотики или выпивал. Ну, или когда манипулировал другими людьми, но это не приносило истинного удовольствия. Призыв проповедника попал в цель, он случайно отыскал больное место. Откуда ему было это знать? Конечно, неоткуда.

Все мои мысли теперь были заняты неожиданно открывшейся возможностью испытать счастье. Как же это сделать, где взять радость? Озадаченный этой проблемой, я не сразу понял то, что последовало за первой заповедью.

— Пусть все вокруг видят, что вы любите друг друга и что вы добры друг к другу!

Тут я с ужасом вспомнил, что вся Европа уже имела возможность узнать мою «доброту» и «любовь». Те, кто попадал в мои сети, быстро приходили к выводу, что надо поскорее уносить ноги. Многие интуитивно чувствовали, что с таким человеком, как я, — ненавидевшим весь мир, — лучше не связываться. Поэтому идея взаимной любви с братьями и сестрами не очень меня воодушевила. А потом я услышал еще одну весть:

— Господь близко!

Бабах! Что-то взорвалось в моем мозгу. Видимо, я все еще находился под влиянием обещания Мориса, который сказал, что Иисус обязательно будет говорить со мной. Инстинктивно я стал оглядываться по сторонам, чтобы увидеть, где сидит Господь. В тот момент меня не удивило бы, если бы я обнаружил Христа в соседнем ряду, прямо за моей спиной. Почему с кафедры прозвучали такие странные, необычные слова? Значит, Он действительно должен быть рядом. Но я не увидел Его ни сзади, ни впереди. Где же Он?

Получается, Он рядом, но не в буквальном смысле. Что это значит? Тут я осознал, что Иисус грядет, Он уже недалеко, но еще «не здесь».

Все это было очень странно, но эти мысли промелькнули очень быстро: и мои поиски Бога в зале, и осознание, что Он близко, однако не совсем рядом. В моей голове роилось множество идей, а проповедник продолжал:

— Не заботьтесь ни о чем!

Меня снова будто ударили по голове. Ведь вся моя жизнь до настоящего момента состояла из одних лишь страхов и забот. Опять нахлынули воспоминания детства: я всегда боялся зла, которое могут причинить мне другие люди, подозрительно относился ко взрослым, никогда меня не понимавшим, видел много подлости вокруг, страшился ханжеской морали власть предержащих — судей, полицейских. Я познал отчаяние, разочарование, неприкаянность, убегал от преследований… Каких только горестей не было в моей жизни. И эта фраза — «Ни о чем не заботьтесь» — казалась невероятным обетованием, столь необходимым именно мне. Как здорово было бы так жить!

Проповедник продолжал:

— Не заботьтесь ни о чем, но всегда в молитве и прошении с благодарением открывайте свои желания пред Богом^[9].

Это я, конечно, не вполне понял, потому что мое сознание по-прежнему находилось во власти страха и отчаяния. Смысл этого стиха, как и многих других, был для меня скрыт, потому что язык христианства в целом пока еще оставался чужим.

Сегодня мне уже ясно: Господь слышит нас, что бы с нами ни происходило, как бы плохо ни складывались обстоятельства. Ибо «любящим Бога все содействует ко благу»^[10]. Я снова обратил внимание на то, что доносилось с кафедры, и услышал, наверное, главные в тот вечер слова про «мир Божий»^[11].

Да, мир! Именно его я искал всю жизнь и так и не нашел. Многочисленные гуру и учителя веры часто обещали внутренний покой, но под их руководством я его так и не обрел. В тот момент в соборе в Лозанне мир показался таким близким и достижимым. Однако я сразу понял, что это «Божий мир» — то есть не тот, о котором говорили политики, философы, психологи, эзотерики, основатели сект.

«Мир» в этом новом для меня смысле был очень важным понятием, основой жизни любого человека. Но помимо этого он был важным обетованием, адресованным именно мне, — вот что уловил я из той речи с кафедры. Мне был предложен дар, однако я не решился его принять, боясь снова обмануться. Если здесь меня постигнет неудача, я больше не поднимусь — сил просто не осталось. И я опять, под гулкие удары сердца, дал себе зарок, что не покину Лозанну, пока не пройду путь «через туннель к свету» и пока не определится мое будущее.

— Мир Божий превыше всякого разума…

Говоря это, пастор смотрел прямо на меня. И как ему удалось попасть еще в одну болевую точку?! Уже в который раз его слова поражали меня, как удары молнии.

«Осознание», «мозг», «мысль», «интеллект», «анализ»… Все эти понятия я использовал для саморазрушения и манипуляции другими. Разум может порождать гордыню, которая отравляет человека и становится препятствием для нормального взаимодействия с внешним миром. Стоит остановиться и задуматься: действительно ли «Божий мир» находится за пределами разумного постижения? Иными словами, трансцендентен ли он? Я вспомнил книгу Махариши о трансцендентальной медитации. Она называлась «Наука бытия»