2:36 по Аляске - [24]

– Что, Джем, уже выдохлась? – загоготал Грейс и со знанием дела перепрыгнул через еще одну лужу. Он намеренно топнул ногой по сырому хворосту так, чтобы брызги запачкали мне весь пуховик. – Потная, противная и липкая, как настоящий облепиховый джем. Ха-ха! Ненавижу облепиху!

Помимо глупых шуток Грейса, была еще одна вещь, от которой меня корежило изнутри. Джем. Я не заметила, как, стоило нам выйти за пределы лагеря, мое имя приобрело новую необъяснимую форму. Не Джейми, а Джем. Хотя, казалось бы, куда еще короче?

– Не отставай. В твоих же интересах не потеряться в лесу. Не в моих. – Голос Барби взбодрил меня, и я ускорилась.

Я так и не смогла разобрать, что она испытывает ко мне: презрение или отменно поданное безразличие? В умении заставить чувствовать себя ничтожеством ей точно не было равных. Я убедилась в этом, когда перед выходом попросила ее подержать снайперскую винтовку, а сама принялась заправлять в сапоги ленточные шнурки.

– У тебя по физкультуре была тройка, да? – скептически сощурилась она, окинув меня оценивающим взглядом.

– Ну да, а что?

– Да так, ничего.

Отряд, как всегда, возглавлял Роуз. По пятам за ним следовала Барби с «люгером», а за ней – я. Шествие замыкал Грейс, вечно норовящий обогнать меня или пнуть. В общем, в строю у нас царила идиллия.

– Куда именно мы идем? – поинтересовалась я в какой-то момент.

– В сторону Анкориджа. На входе в город повернем обратно. В этой части мы еще не были, – ответил Крис.

Я обрадовалась. В сторону Анкориджа – это как раз мне по пути. Значит, побег можно отложить до завтра.

– А мы точно не собираемся устроить привал в ближайшее время? – решилась заодно узнать я, и Роуз замедлил шаг, озирая местность.

– Я вспомнил, что забыл позавтракать, – сказал он вдруг. – Давайте передохнем пятнадцать минут. Эй, у кого-нибудь остался «Сникерс»?

По острому взгляду Барби я поняла, что подобная остановка не входила ни в чьи планы. Я задушила совесть и тяжело осела на кипу поваленных бревен, вздыхая.

Я жадно глотала воду, наслаждаясь открывающимся пейзажем и несколькими минутами лени, когда мне в руки вдруг упал шоколадный батончик. Крис подмигнул мне, и я, благодарно кивнув, откусила любимый шоколад с арахисом. Доедая, я старалась не смотреть на него, опасаясь подтвердить (или наоборот?) свою догадку: он постоянно следил за мной.

Спустя еще два с половиной часа мы дошли до первого населенного пункта. Захолустный город, чьи дворы успели зарасти пожелтевшей дикой травой. Пока ребята изучали содержимое местного супермаркета, пополняя запасы, я бродила по смежным улицам, поражаясь царящему вокруг покою. Как же естественно новый мир смотрелся без нас, людей.

Боковым зрением я уловила движение в подножье викторианского особняка, который запросто мог когда-то служить домом здешнему мэру. Ремешок винтовки рефлекторно сполз вниз, и оружие легло в руку, прежде чем я разглядела оленя, гордо вышагивающего по крыльцу.

Каштановая шкура с золотым отблеском, большие янтарные глаза и ветвистые рога, превосходящие меня в росте. Олень не страшился ни меня, ни пустого города. Кажется, буквально за месяц животные отвыкли от нашего существования. Завороженная, я затихла, наблюдая.

– Классное бы из него вышло чучело!

Я вздрогнула, как, впрочем, и олень, тут же навостривший уши. Появившийся рядом Грейс ухмыльнулся, опираясь автоматом о землю. Олень вдруг доверчиво потянулся к нему, склонившись и почти задевая траву рогами. Что-то в лице Грейса переменилось, и, поднеся ко рту пальцы, он издал свист такой громкости, что позавидовали бы даже банши. Олень испуганно встрепенулся и бросился наутек, едва не снеся с ног нас обоих.

– Ты идиот, Грейс, – фыркнула я, разочарованно глядя вслед зверю, а затем перевела взор на зверя другого. – Ну и какого черта?

– А еще из него бы получился вкусный шницель.

– Запихни себе этот шницель в…

К концу дня мы пересекли город, и усталость почти заставила меня поверить, что даже асфальт сгодится в качестве постели. Мы минули еще пару километров, когда нам открылся узкий участок железной дороги, по которой я раньше следовала к границе. Сойдя с рельс и перевернувшись, посередине путей развалился на части целый пассажирский поезд. Оторванные вагоны разбросало по округе – и все как на подбор искореженные, переломанные и покрытые копотью. Из разбитых окон выглядывали человеческие руки, чернеющие от сажи и разложения. Даже Грейс промолчал, лишь буркнув без всякого притязания на привычную колкость:

– Должно быть, двадцать седьмого августа шел ночной маршрут из Анкориджа до Фэрбенкса. Бедняги.

Позже, даже смыкая от усталости веки, я все равно отчетливо проглядывала сквозь них очертания мертвых рук. Обожженные до углей, молящие о спасении. Я думала об этом весь остаток дня. Сидя возле костра в приоткрытом гараже и поедая консервы, я никак не могла справиться с мандражом. До тех пор, пока не заметила, как Грейс свернулся калачиком возле груды шин, привалившись боком к спящей Барби. Крис Роуз же игрался с медной монеткой в руках, патрулируя местность с крыши заржавевшего пикапа. Оттуда открывался неплохой вид на пшеничные поля – на заросшие, бесхозные и поспевающие колосья, где, кроме дикой природы, больше ничего не осталось.