1985 - [31]
Я иду по середине улицы, проталкиваясь сквозь толпу. Кто-то останавливает меня, обнимает, целует.
— Мы победили! — шепчет он мне в ухо. Я никогда не видел этого человека.
Я хлопаю кого-то по спине.
— Слыхал? Они смылись!
— Да, — отвечает он и протягивает мне бутылку виски. Он мой брат.
Толпа похожа на пьяного слона, бьющего хоботом направо и налево.
— Да здравствует толпа! — кричит кто-то, и целый хор отвечает:
— Да здравствует толпа!
Появляются шахтеры в своих спецовках и с лампами. На плечах у родителей сидят дети, держа в руках воздушные шарики.
На бульваре Победы какой-то молодой человек под громкие аплодисменты срывает табличку с названием и прибивает к углу дома новую: "Бульвар Поражения". На следующий день все улицы, площади и учреждения, прежде носившие имя Победы, называются уже «Разгром», "Фиаско", «Хаос», "Разорение" или как-нибудь еще в этом роде.
На углу раздают вареные сосиски с томатным соусом. Тут же выстраивается очередь. Продавщица с мегафоном в руке успокаивает ее: "Всем хватит. Это подарок Лондону от флота". Хлеба нет, горчицы тоже. Но это не имеет значения: сегодня все и так вкусно.
Огромная толпа стоит перед заводом телекранов. Со двора доносится грохот и звон осколков. Там топорами рубят аппараты. Странно — на лице у них нет гнева, только удовольствие и детская радость. Кто-то бросает телекран в стену.
— Вот вам за ненависть, вот за физзарядку! — кричит он. Экран с жалобным звоном разлетается вдребезги.
На Пиккадилли-Серкус люди смотрят представление кукольного театра. Одна кукла изображает Старшего Брата, другая — Старшую Сестру. Он пытается трахнуть ее в зад, но ничего не получается.
— Не сердись, дорогая, — жалобно кряхтит диктатор, — из-за этих государственных дел я окончательно стал импотентом.
— Ничего, Старший Брат! — кричит ему кто-то из публики. — Вот придет Голдстейн, он ей вдует!
Дикий хохот.
На другой стороне площади пляшут шотландцы в своих национальных костюмах, которые до сих пор были запрещены. Зрители восхищаются их юбками, которые теперь, вероятно, войдут в моду по всей Англии. Грустные звуки волынки плывут в воздухе.
К Вестминстерскому аббатству движется необычная процессия. Это больные, вырвавшиеся на волю из Лондонского сумасшедшего дома. Они волокут с собой врачей и сестер в смирительных рубашках.
— Они были плохие христиане, — говорит бывший больной, — теперь их надо заново окрестить. И он начинает поливать их из ведра.
— Между прочим, позвольте представиться, — обращается он ко мне. — Я Эммануэль Голдстейн.
Школьники бегут за огромным грузовиком, груженным игрушечными пулеметами и самолетами — до сих пор это были их любимые игрушки. Кто-то приподнимает решетку канализации, и милитаристские игрушки падают в колодец, а за ними — значки детской организации разведчиков. Подъезжает другой грузовик, и революционный комитет игрушечной фабрики преподносит детям три тысячи мишек и собачек со склада конфискованных игрушек.
На одном из мостов через Темзу слепой нищий поет под гитару старую песню о Джо Хилле. Около него большой лист бумаги с надписью: "Милостыню не принимаю".
Бывший Гайд-парк превратился в место политических развлечений. Не меньше четырех ораторов говорят одновременно. Они не столько агитируют, сколько препираются друг с другом. Рабочий-мусульманин требует введения многоженства; длинноволосый юноша ратует за всеобщую безработицу и разрешение любых наркотиков. Но громче всех кричит сотрудник полиции мыслей, который весь в слезах занимается самокритикой.
— Я был слепым орудием тирании!
Толпа смеется.
— Иди домой, папаша, — говорит ему студент. — Напейся пьян и скажи спасибо, что тебе больше не нужно убивать людей.
В центре города камнями разбили витрину магазина внутренней партии. В витрине надпись: "Мы не грабители". На всякий случай здесь же стоит пост добровольной охраны.
День кончается. В городе темно — уличное освещение не работает. Перед зданием полиции мыслей сложен огромный костер из документов, выброшенных из окон. Рапорты тайных агентов, анонимные доносы, протоколы допросов согревают людей в этот прохладный осенний вечер. Позже, когда костер догорает, приносят еще дрова и — для растопки — годовые подшивки "Таймс".
А бумажным деньгам найдено более возвышенное применение. На площади Победы (теперь — площадь Конца Света) празднуется открытие первой в Лондоне общественной уборной длиной в шестьдесят метров. Дождавшимся своей очереди выдают вместо туалетной бумаги не имеющие ценности, но мягкие банкноты Океании.
Я не спал уже четверо суток. Я не хочу спать, пока идет эта революция. Как было бы здорово прожить вот так, без сна, за один прием всю жизнь! А потом пусть приходит сон, и не страшно, если с ним придет смерть.
57. Надписи, сделанные во время революции на стенах
Будь реалистом — требуй невозможного!
Студент
Не может быть свободным народ, угнетающий другие народы, — сказал Карл Маркс. Поэтому да здравствуют ирландцы!
Тайный католик
Боже мой! Вы, наверное, и за террористов?
Тайный священник англиканской Церкви
Во всем виноваты жиды!
Антисемит
Таких, как ты, вешать надо!
Гуманист
Мухаммед! Я хочу с тобой спать!
Роби Зингеру, рожденному во время войны в Будапеште мальчику из бедной еврейской семьи, не сделали обрезание в положенный срок. Руководство еврейского интерната, где пять дней в неделю бесплатно живет и учится Роби, решает устранить непорядок. А Роби страшно, он боится операции. Когда становится ясно, что визита к хирургу не избежать, Роби вдруг объявляет, что уверовал во Христа, и тотчас изгоняется из интерната…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Начну с того, что меня грохнули. Чертов ментовской снайпер срезал прямо на оживленной автостраде и в итоге моя тушка ровным слоем размазалась по передку несущегося грузовика... но это не важно. Важно то, что я попал... не знаю куда я попал, но точно попал! И что теперь делать? Ответ прост: То, что умеешь. А я умею многое, в частности - резать всех, кто против меня. Кем я стану? Убийцей-маньком? Охотником за головами? За чудовищами, что развелись в этом мире в воистину огромных количествах? Или меня банально сожрут? Это не имеет пока значения.
"Человек, которому всегда везло." Вторая часть "Мы ничего им не должны!" Россия, которую мы потеряли.
1913 год. Шестнадцатилетнюю Дороти выдают замуж за богатого незнакомца. Но девушка идет против воли матери и сбегает со свадьбы. Она случайно встречает Эша, который прибыл из будущего. Ни о чем не догадывающаяся Дороти тайно пробирается на его самолет, чтобы оказаться подальше от прежней жизни. Так она неожиданно попадает в мир Эша. 2077 год. Города разрушены и затоплены, мир находится на грани уничтожения. Только Эш и несколько смельчаков не оставляют надежды все исправить. Они раз за разом отправляются в прошлое, чтобы изменить ход событий. Дороти решает помочь новым друзьям.
Ехал Грека через реку… не так. Поехал мужик в командировку… опять не так… Строитель-прораб, в возрасте далеко за сорок, на междугороднем шоссе попал в серьезное ДТП и… очнулся на том же месте, но в позапрошлом веке. Он не ученый, не историк, не спецназовец, обычный обыватель. Выяснив, куда его занесло, пытается выжить, слиться со средой, при удаче вернуться. Но что из этого выйдет и выйдет ли…
Сентябрь две тысячи пятнадцатого года. Роман, сорокалетний житель российской провинции, идёт за грибами, и попадает в нешуточную передрягу — его атакует матёрый секач. Кровавая схватка: кабан повержен, герой, сильно пострадав, впадает в кому. Из состояния между жизнью и смертью Романа, как обладателя очень интересного ножика, демоны переносят в прошлое, и он оказывается на территории средневековой Руси в тысяча четыреста пятьдесят третьем году.