1985 - [26]
Разговор был долгим и напряженным. Наступил вечер, с Темзы потянуло холодным ветром. Джулия сидела в шезлонге, завернувшись в одеяло.
— Джулия, — сказал я, — давай попрощаемся.
— А что, ты уезжаешь? — удивилась она.
— Нет, не уезжаю. Но все равно нам надо бы попрощаться. Навсегда. Я чувствую сейчас то же самое, что чувствовал в тот вечер после премьеры «Гамлета», в фойе театра, когда подумал, что мы больше никогда не увидимся. И страшнее всего тогда было то, что мы даже не попрощались. Теперь эта возможность у нас есть. Прощай, Джулия.
— Ты меня пугаешь, — сказала она в недоумении. — Что с тобой?
— Ничего, — ответил я. — Все так зыбко. Ненавижу политику.
— Поздновато, — резко сказала Джулия. — И почему ты ее ненавидишь? Политика свела нас с тобой.
— Она разлучила нас. Я не боюсь смерти, я боюсь, что ты прикажешь меня арестовать. Вот почему я хочу попрощаться.
Она заплакала.
— Идиот, — сказала она, гладя меня по голове. — Нас не разлучила даже полиция мыслей — как же это могут сделать какие-то глупые разногласия?
— Джулия, — ответил я, — погляди на звезды. Они все о нас знают. Они видели мятежников Уота Тайлера, видели чартистов, видели лондонскую Всемирную выставку. Увидят они и то, что станет с нами. Я завидую им — так холодно и бесстрастно смотрят они вниз, на нас. Скоро мы будем забыты, Джулия, — никто нас не вспомнит. Может быть, мы зря прожили свою жизнь.
— Перестань философствовать, — шепнула она. — Уже поздно, пойдем домой.
Мы пошли домой и любили друг друга. С тех пор я много раз с ней виделся, но это было наше прощанье.[66]
46. О'Брайен — о деле заложников
К середине августа у пролов уже вошло в привычку посещать центральную часть Лондона. В здешних магазинах они пытались добыть пищу, которой не хватало в трущобах. Особенно много их бывало в выходные дни — тогда они заполняли весь город. Они напивались пьяными — или потому, что удалось что-то купить, или потому, что не удалось, или от радости, или от горя, но в любом случае напивались до потери сознания. Пьяные, валявшиеся на улицах, создавали множество проблем. Полиция мыслей не была приучена к обычной работе по поддержанию порядка и законности.
Одной августовской ночью два пьяных прола индийского или пакистанского происхождения помочились на монумент в честь павших в войне 1968–1969 годов.[67] Сотрудники полиции мыслей арестовали обоих. У них не было документов — впрочем, поскольку речь шла о пролах, это нас не особенно беспокоило, — и держались они с нашими людьми довольно нагло. Их передали в ближайший полицейский участок, где с ними, по-видимому, обошлись несколько суровее, чем следовало. На следующий день один из них умер.
До сих пор ничего особенного не случилось — это был не первый такой случай в истории Океании![68] Однако назавтра в Лондон явились родственники обоих гуляк, которые пытались навести справки о них в полиции мыслей. Очевидно, они слишком много себе позволили, потому что в конце концов пришлось арестовать и их.
Днем позже забастовали несколько тысяч рабочих авиазавода в так называемом "грязном поясе", окружающем Лондон. Мы не придали этому большого значения и послали для восстановления порядка отряд полиции мыслей. Но пролы напали на наших людей с палками, обезоружили их (какой героизм: около тысячи человек против двух десятков полицейских!) и заперли в сарай. Одного из них послали в Лондон и велели передать нам, что, если арестованные не будут выпущены через 24 часа, сарай будет подожжен. Кроме того, они потребовали от полиции мыслей публичного извинения за арест родственников.
Честно говоря, мы испугались. Мы заметили, что имеем дело не просто с неорганизованной толпой — за ней стояла весьма хорошо организованная группа. К тому времени поступили донесения, согласно которым ее возглавлял пакистанец, рабочий канализации по имени Мухаммед Стэнли.
Мухаммед потерял родителей в 60-х годах во время одной из антирелигиозных кампаний. Работая в Британском музее, он украл там Коран на английском языке, когда из музея вывозили макулатуру.[69] С тех пор он стал последователем мусульманства и распространял свою фанатическую веру среди других. Будучи сиротой,[70] он вел жалкую жизнь прола и обзавелся многочисленной семьей. За двенадцать лет он произвел на свет восемь человек отродья, и все они, естественно, стали мусульманами.[71] Все это время он пропагандировал свою веру, что нас не особенно беспокоило, поскольку мы никогда не принимали пролов всерьез. И вот в один прекрасный день мы, совершенно неподготовленные, оказались лицом к лицу с фанатичной, полной ненависти толпой из обитателей лондонских трущоб. Как сказал кто-то, если идея овладевает массами, она становится материальной силой (хотел бы я знать, чей это афоризм — он очень остроумен[72]).
47. Официальное сообщение о деле заложников
Агентство новостей Океании АНО уполномочено компетентными органами сделать следующее заявление. В пригороде Лондона террористические элементы похитили группу офицеров полиции мыслей, находившихся при исполнении служебных обязанностей. Они выдвинули требования, которые не могут быть удовлетворены, и угрожают изменническим образом, в нарушение закона и справедливости, убить захваченных сотрудников службы безопасности.
Роби Зингеру, рожденному во время войны в Будапеште мальчику из бедной еврейской семьи, не сделали обрезание в положенный срок. Руководство еврейского интерната, где пять дней в неделю бесплатно живет и учится Роби, решает устранить непорядок. А Роби страшно, он боится операции. Когда становится ясно, что визита к хирургу не избежать, Роби вдруг объявляет, что уверовал во Христа, и тотчас изгоняется из интерната…
Незаметно минули долгие годы учёбы, остались позади юношеские капризы и грёзы, а взрослая жизнь неожиданно разочаровала одиночеством и скукой. Решив разбавить ежедневную рутину, Роман согласился на небольшое путешествие в честь открытия экспериментальной установки. В составе студенческой группы он посетил утомительную экскурсию и даже стал свидетелем совместной работы учёных из разных стран. Однако Роман и представить не мог, чем впоследствии всё обернётся: одна трагическая случайность, и перед ним открывается неведомый мир, живущий по своим древним неписаным законам. Пытаясь жить по новым правилам, Роман попадает в водоворот кровавых событий.
В Московский уголовный сыск поступила жалоба от видного деятеля партии. Мол, некто, называющий себя волхвом Дорошкой, вторгается в сны супруги партийца и внушает ей ерунду всякую. Надо оградить сны партийных работников и их жён от постороннего вмешательства.
Страна Скади Грин, капитана боевого цеппелина, почти двадцать лет расколота гражданской войной. Однажды жизнь Скади при загадочных обстоятельствах спасает вражеский офицер, запуская цепь событий, изменивших для неё всё. Сможет ли Грин в круговерти боёв и политических интриг разобраться, кто друг, а кто враг, за какую правду она сражается, и что связывает её с тем самым офицером, ставшим для Скади ангелом-хранителем?
Две самые загадочные кампании наполеоновских войн — египетская и русская. Их объединяет многое: враждебность местного населения, растянутость коммуникаций, сложные климатические условия. Обе войны Наполеон проиграл, не проигрывая сражений. Однако после Египта его ждал триумф и императорский трон, а после России лишь дальнейшее падение и скорая катастрофа. О том, что нашел Бонапарт в песках Египта, и что потерял в русских снегах, знают Александр Остужев и его товарищи, ведущие многолетнюю борьбу с завоевателем.
Дорогой читатель!Не ищите описываемых ниже событий ни в истории, ни в географии. Это страна Фантазия, и не более того. Страна Фантазия, где Саладин не умер без наследника, где не пала его империя, потому что у него достало ума загодя усыновить юного христианского пленника, у которого тоже хватило благоразумия не стоять насмерть на своих христианских принципах, а принять ислам и стать царем после Саладина, женившись на его дочери, которая стала матерью следующего императора. Поэтому смерть великого султана не ввергла Восток в кровавый разброд и не отбросила на тысячу лет назад, как на самом деле.Страна Фантазия, где король Джон удержался на троне, получив от сарацинского государя огромную взятку, и мятежным баронам не удалось его свалить.
Космическая эра началась 4 октября 1957 года – в день, когда советские ракетчики вывели на орбиту первый искусственный объект. Они назвали его «Спутник», и это название навсегда закрепилось в языках народов мира. Исторический запуск предопределил развитие космонавтики на десятилетия вперед. Но что, если первыми свой сателлит в космос запустили бы американцы? Как изменилась бы история мира? Кто стал бы первым космонавтом? Кто первым ступил бы на Луну? Кто полетел бы на Марс?.. Антон Первушин известен как историк и популяризатор космонавтики.