1941-1945. Оболганная война - [18]

Проблема была даже не столько в сухопутной границе (близость Финляндии, лимитрофные Прибалтийские республики). Хотя некоторые считают, что финны могли бы обстреливать окрестности Ленинграда. Однако главная сложность заключалась в том, что весь Балтийский флот фактически оказался в ловушке – он был заперт в Кронштадте.

Так что целью СССР было добиться военным путем того, чего не удалось сделать мирным, – обеспечить безопасность Ленинграда, который находился в опасной близости от границы. В случае начала войны, в которой Финляндия была готова предоставить свою территорию врагам СССР в качестве плацдарма, город неминуемо был бы захвачен в первые дни или даже часы.

При изучении истории советско-финской войны военно-морской аспект зачастую не учитывается. Военный историк и писатель Б. К. Иринчеев обращает внимание на то, что зимой Кронштадт замерзал и финны могли заминировать самое узкое место Финского залива в южном направлении от полуострова Порккала. Чтобы расширить свою сферу влияния на Балтике и действительно обезопасить северо-западные рубежи, Советский Союз должен был получить военные базы в Прибалтике. Или, можно сказать, вернуть то, что когда-то входило в Российскую империю и обеспечивало безопасность границы.

Также не следует забывать, что советско-финской войне предшествовало пять раундов переговоров. По мнению историков, этот процесс затягивали обе стороны, чтобы успеть сосредоточить силы для военной операции. Считается, что план непосредственной войны против Финляндии был принят в Москве только 29 октября 1939 года. То есть на подготовку кампании времени было катастрофически мало.

Поспешность и непродуманность подготовки советских войск к боевой операции свидетельствуют и в пользу того, что война с Финляндией могла произойти вследствие резкого изменения ситуации в Европе в 1930-х годах. В. Р. Барышников пишет, что «Германию в высшем военном командовании СССР определенно стали видеть в качестве одного из наиболее вероятных противников, а Финляндию четко рассматривать в немецкой коалиции в виде возможного военного союзника».[7]

Некоторое время назад в околоисторических кругах получило распространение утверждение, что война с Финляндией стала своеобразной местью товарища Сталина белым финнам за поражение, которое потерпели красные финны во время их местной гражданской войны, бушевавшей одновременно с Гражданской войной на территории нашей страны. Действительно, в советских книгах, газетах, листовках того времени, да и в работах, которые выходили в эмиграции, постоянно встречаются наименования «белофинны», «финская белогвардейщина» и т. п.

Поражение красных в Финляндии у нас, конечно, помнили. И это стало одной из предпосылок просчета нашего высшего руководства. Ведь существовало представление, что финский рабочий класс и крестьяне в 1939 году находятся в том же ужасающем положении, что и в 1918 году. Предполагалось, что как только Красная армия пересечет границу Финляндии, финские рабочие и крестьяне сразу же поднимут восстание. Об этом говорит и формирование в Терийоки (сегодня Зеленогорск) 1 декабря 1939 года (то есть во второй день войны) марионеточного, абсолютно подконтрольного советскому руководству правительства во главе с О. В. Куусиненом.

Таким образом, среди главных причин советско-финской войны следует выделить внешнеполитическую ситуацию, желание советского руководства быстро решить проблему с обеспечением безопасности северо-западных рубежей, несговорчивость финнов на переговорах и неверные представления о внутриполитической ситуации в Финляндии и степени боеготовности финской армии, которая не рассматривалась как серьезный противник.

Наиболее интересной и противоречивой фигурой периода советско-финской войны является, конечно же, Карл Густав Маннергейм. В наши дни социум с удивлением узнал, что это, оказывается, был не какой-то лютый фашист и ненавистник всего русского, а российский генерал, до конца своих дней любивший Николая II и державший у себя на столе его фотографию с надписью «Мой император». Маннергейм постоянно переписывался с лидерами русской военной эмиграции. В этой связи возникает закономерный вопрос о личной мести Сталина. Но данное утверждение опровергается тем фактом, что во время тайных переговоров СССР и Финляндии о выходе последней из войны верховный вождь СССР через дипломатов передал финскому правительству условие: «Мы примем только такое соглашение, за которым будет стоять маршал Маннергейм». Также считается, что Сталин собственноручно вычеркнул Маннергейма из списка главных финских военных преступников.

И все же неясным остается самый главный вопрос: можно ли было избежать этой незнаменитой войны? Б. К. Иринчеев обращает внимание на два момента. Поскольку финское руководство не шло на компромисс, Советскому Союзу требовалось поставить в Хельсинки подконтрольное лояльное правительство, которое будет выполнять все наши требования. Советское политическое и военное руководство пребывало в некоем заблуждении относительно того, что народ Финляндии поддержит операцию СССР и воспримет эти события просто как смену правительства.