1940-Счастливый год Сталина - [9]

Геббельс же в своем предновогоднем обращении к немцам назвал 1939 г. самым великим и достойным годом национал-социалистского режима: «1939 г. заканчивается нерушимой верой в победу Герман­ского рейха и немецкого народа»^5,1.

Тем не менее Сталину пока нечего было волноваться. С его точ­ки зрения, он находился на достаточно безопасной дистанции от Германского рейха, имея с ним договорную базу. Договор о ненапа­дении с гитлеровской Германией от 23 августа 1939 г. положил на­чало череде последующих соглашений. Уже 11 февраля 1940 г. было подписано экономическое соглашение между Берлином и Москвой, позволившее Советскому Союзу, в частности, вновь развернуть свою экспозицию на имперской Лейпцигской ярмарке. С позиций Германского рейха теперь можно было открыто говорить о том, что «германо-советские экономические отношения никогда полностью не прекращались, хотя и подвергались сильным ограничениям. И в конечном счете не было случайностью то, что в августе 1939 г. они при полном согласии обеих сторон были поставлены на новую, более широкую основу, которая, собственно говоря, является старой»[42].

С точки зрения безопасности страны Сталин также мог считать себя счастливцем: «Несомненно, Сталин утвердился в своей позиции благодаря тому, что в 1940 г., после десятилетних пограничных сты­чек на Дальнем Востоке, ему, наконец, удалось прийти к соглашению с японцами»[43]. 9 июня 1940 г. Япония подписала соглашение о про­хождении линии границы в районе реки Халхин-Гол. Там 6-я япон­ская армия потерпела поражение от 1-й армейской группы Красной армии под командованием Георгия Константиновича Жукова.

После этого Япония проявила интерес к продолжению перегово­ров с Советским правительством. В ноябре 1940 г. СССР поставил продолжение диалога в зависимость от возвращения Южного Саха­лина и Курил. В том же году германский рейхсминистр иностранных дел Йоахим фон Риббентроп предпринял попытку посредничества, с тем чтобы побудить советскую сторону к подписанию советско- японского пакта о ненападении, отказавшись от идеи договора о ней­тралитете[44]. Однако пакт о нейтралитете был-таки подписан 13 апреля 1941 г. в Москве. «Во время отъезда Мацуоки (министр й но стран н ы х дел Японии) в Москве произошла странная сцена. Сталин, которо­му нечего было там делать, появился абсолютно пьяный и заплетаю­щимся языком сказал Шуленбургу: "Поезжайте в Берлин и скажите: "Мы хотим оставаться друзьями". Заместителя германского военного атташе Кребса он тяжелой рукой хлопнул по плечу и прерывисто вы­дохнул: "Гляди-ка, немецкий генерал!"»''⁸.

Пакт о ненападении[45] с Гитлером — особенно державшиеся в се­крете до 1988 г. дополнительные протоколы к нему — создал такую геополитическую динамику, благодаря которой Сталин в 1940 г. сумел обеспечить Советскому Союзу наибольшее территориальное расширение за всю его историю. После восстановления в составе Советского Союза к концу 1939 г. утраченных в 1920 г. в результате советско-польской войны территорий Западной Украины и Запад­ной Белоруссии имели место также совершенно новые территори­альные приобретения. Антикоминтерн объяснил нападение на Со­ветский Союз в опубликованной в 1942 г. «Красной книге — Зачем нужна война со Сталиным?» этим продвижением Советов на Запад. В «исторической прокламации фюрера», зачитанной рейхсмини- стром народного просвещения и пропаганды д-ром Геббельсом и пе­реданной по всем радиоканалам 22 июня 1941 г. в пять тридцать утра после пронзительных звуков фанфар, нападение на Советский Союз преподносилось как освободительный удар. Но прежде чем «мучи­мый тяжкими заботами» и «осужденный на месяцы вынужденного молчания» Гитлер увидел, что настал его час, когда он «наконец сно­ва может говорить открыто», Советскому Союзу удалось расширить свою территорию.

ФЕВРАЛЬ - ВАСИЛИЙ УЛЬРИХ ОБВИНЯЕТ

Мильонноголосое звонкое слово Летит от народов к батыру Ежову: — Спасибо, Ежов, что тревогу будя, Стоишь ты на страже страны и вождя!

Джамбул (<<Баллада о наркоме Ежове», 1937 г.)

Суровой чести верный рыцарь, Народом Берия любим, Отчизна славная гордится Бесстрашным маршалом своим.

Александр Лугин («Песня о Берия», 1948 г.)

В 1940 г. Сталину удалось не только значительно расширить тер­риторию страны. 1940 г. был также годом хладнокровного сведения старых счетов — и это всегда приносило ему огромное личное удо­влетворение. Хотя с «ежовщиной» было покончено, мстительное чув­ство Кобы^в0 жаждало новых деяний; Лаврентий Павлович Берия, «ва­льяжный... мужчина, он сиял круглыми, без оправы, стеклами очков, плавной выпуклостью со лба, зачесанными на косой пробор светлы­ми волосами, маскировавшими раннюю, еще небольшую лысину»"¹, приводил замыслы в исполнение.

«Смерть побежденных необходима для спокойствия победите­лей» — это высказывание Чингисхана являлось лейтмотивом деяний Сталина, эту цитату он подчеркнул в книге «Курс русской истории» из своей личной библиотеки. «Не безнадежны ли наши дела? — спра­шивал в 1929 г. Бухарин. — Во-первых, если страна гибнет — мы гиб­нем. Во-вторых, если страна выкручивается, Сталин вовремя повора­чивает, и мы тоже гибнем. Что делать? Что делать, когда имеешь дело