1937. Трагедия Красной Армии - [232]

. А тогдашние высшие эшелоны власти были готовы абсолютно на все, лишь бы даже мысли о чести и достоинстве воина РККА задушить в самом зародыше. Чтобы вытравить даже память о некогда прославленных военачальниках, иногда уничтожали не только их самих, но и всех родных. Маршала Советского Союза М.Н. Тухачевского «именем Союза Советских Социалистических Республик» осудили и казнили в июне 1937 г., а в декабре приговорили к расстрелу его братьев – старшего, Николая, майора запаса, и младшего, Александра, военинженера 2-го ранга запаса. В октябре 1941 г. расстреляли вдову покойного маршала Нину Евгеньевну. Три младшие сестры и единственная дочь Светлана были брошены в лагеря; там же погибла и его престарелая мать. Как же невыразимо трудно было бороться за честь и достоинство лейтенанту и красноармейцу, если так поступали с маршалами?

Стало насаждаться и оказалось в чести угодничество, доходящее до холопства, нерассуждающая готовность к участию в устранении неугодных. Заместитель командующего войсками ЛВО пятидесятилетний беспартийный генерал-лейтенант артиллерии К.П. Пядышев говорил в июне 1941 г. (в узком кругу): «Теперь нетрудно стать комдивом, лови только шпионов да врагов народа, а больше ничего не надо…»¹³²

Как именно воздействовала атмосфера полного беззакония и повальных расстрелов на психику некоторых представителей высшего комсостава, можно судить по письму комкора Д.Г. Павлова Ворошилову. В 1938 г. вместе с Куликом, Савченко и Аллилуевым он обратился к Сталину с настоятельным предложением прекратить репрессии относительно комсостава Красной армии, поскольку они могут совсем загубить армию. Эта четверка даже представила проект решения Политбюро ЦК ВКП(б) по этому вопросу. Но проект не был принят. И, очевидно, изверившись в возможности остановить беспредел в действиях особых отделов, он решил предложить наркому действовать такими же методами и на войне. 21 декабря 1939 г. он собственноручно пишет Ворошилову: «В отношении использования авиации осмеливаюсь сделать след. свои соображения:

1) Идет война, значит, надо к врагу быть беспощадным.

2) Надо потрести безпощадно всю Финляндию чтобы другим неповадно было. Я уверен что как кончим с Финляндией (независимо от применения средств и способов так про нее забудут и англичане и французы).

Выходя из этого считаю, что можно и должно подвергнуть полному разрушению все ж. д. узлы, гавани и административные центры управления страной. Разрушить военные заводы, посеять смертельный страх на дорогах днем и ночью. А для этого бросить всю авиацию страны (кроме Дальнего Востока) и дать ей полную нагрузку.

Я убежден, что если это будет сделано то мы убережем свою страну от будующей войны на более длительный срок и скорей кончим сдесь»¹³³ (сохранены орфография и пунктуация подлинника. – О.С.). Вот до какого уровня готтентотства докатились далеко не худшие командиры.

Г.К. ЖУКОВ: «НАБЛЮДАЛОСЬ СТРАШНОЕ ПАДЕНИЕ ДИСЦИПЛИНЫ»

Колоссальное, в конечном счете, решающее значение воинской дисциплины в жизни любой армии общеизвестно. Это прекрасно понимало высшее руководство РККА на протяжении всего ее существования. Так, в письме Главного военного совета РККА от 8 апреля 1938 г. говорилось: «Армия без твердой дисциплины существовать не может. От состояния дисциплины зависит боеспособность частей. Дисциплина во время войны закладывается сегодня»¹³⁴. Повторяя и конкретизируя эти требования, нарком обороны СССР в своем приказе № 113 (1938 г.) справедливо утверждал, что «твердая, железная дисциплина во всех без исключения частях нам нужна как воздух», подчеркивал, что «без твердой дисциплины немыслима победа над врагом малой кровью»¹³⁵ и в общем верно выступал против реально существовавших весьма опасных крайностей в насаждении дисциплины: как против панибратства, так и за полное искоренение «унтерпришибеевских методов в дисциплинарной практике»¹³⁶.

Положения эти совершенно правильные, намерения – самые благие. Но в действительности, в реальной жизни РККА, одним из самых пагубных последствий «чистки» 1937–1938 гг. явилось, по утверждению Г.К. Жукова, «страшное падение дисциплины»¹³⁷.

Многочисленные факты позволяют вполне уверенно утверждать, что разгул массового террора в РККА в значительной степени способствовал резкому усилению пьянства личного состава. Пили в армии и на флоте и раньше. Высшие военные руководители пытались вести борьбу с этим традиционным злом самыми разнообразными методами. В 1934 г. начальник Политуправления РККА Я.Б. Гамарник лично принял нескольких командиров 16 сд, представленных за пьянство к увольнению из армии. После беседы с ними он, получив их честное слово бросить пить, поверил им и оставил их в армии. Позднее помощник Гамарника бригадный комиссар Н.А. Носов вспоминал, что на протяжении почти трех лет он более шести раз слышал рассказ Гамарника об этом факте, как образцовом примере индивидуальной работы с начсоставом¹³⁸.

Особое значение имело повышение требовательности к высшему комполитсоставу. Когда Гамарнику доложили, что за один месяц – ноябрь 1935 г. – в частях 3 ск (МВО) было отмечено около 60 случаев пьянства военнослужащих, сопровождавшихся дебошем, стрельбой и сопротивлением органам общественного порядка