1937. Сталин против заговора «глобалистов» - [36]

Тем не менее надежды на радикализацию были вполне обоснованны. В середине 30-х произошло довольно-таки резкое полевение европейских социал-демократов. Так, Французская секция Социалистического Интернационала (СФИО) в 1935 году на какое-то время встала левее компартии. «Как ни странно коммунисты... оказались менее радикально и более прагматически настроены, чем социалисты, — замечает В. Галин. — ФКП предлагала включить в программу Народного фронта лишь непосредственные демократические требования, вокруг которых можно было объединить широкие слои народа: отмену чрезвычайных декретов, роспуск фашистских мятежных лиг, сохранение и расширение демократических свобод. Однако руководство СФИО заявило, что такая программа недостаточна, в ней нет ни единой «реформы социалистического характера», и выдвинула свою программу «структурных реформ, социализации (национализации) крупных пред- [- 118 -] приятый, банков, страховых компаний и т. д.» («Политэкономия войны. Тупик либерализма»).

Создается такое впечатление, что где-то заработали некие скрытые механизмы. Каким-то силам понадобилась левая революция во Франции. Нужно было, чтобы в Европе вспыхнула большая война, в которую планировали втянуть СССР. Позже эту задачу хотели решить в Испании, где также сложился народный фронт и где была соцпартия, также занимающая позиции левее коммунистов. Но Испания все-таки не имела такого веса в Европе, как Франция.

Сталин все эти расклады понимал. И делал все для того, чтобы предотвратить французскую социалистическую революцию. Обращает на себя внимание то, что конгресс Коминтерна прошел через несколько месяцев после заключения советско-французского договора. Сталин сознательно затягивал с его проведением. Ему было нужно заключить договор раньше, чем соберется конгресс. По сути, договор с Лавалем использовался как некий прецедент. Дескать, можно договариваться не только с социалистами. Тем самым Сталин как бы страховал себя от возможных нападок со стороны ортодоксов, которые были недовольны его широкой трактовкой народного фронта.

Сталин сумел провести коммунистов и социалистов, но Троцкий сразу же раскусил маневр своего давнишнего соперника и яростно обрушился на сталинцев: «Коминтерн — конечно... совершил самый головоломный поворот за всю свою историю. От теории и практики «третьего периода» и «социал-фашизма» он перешел к перманентной коалиции не только с социал-демократами, но и с радикал-социалистами». Да, это действительно был крутейший поворот, вполне достойный сталинского гения, соединявшего, казалось бы, несоединимое — осторожный консерватизм и революционное новаторство.

Вместо коалиции левых сил получилось более ши- [- 119 -] рокое объединение. Сталин подспудно проводил идею о том, что «народное», «национальное» — превыше «рабочего», то есть классового. С подачи Иосифа Виссарионовича происходила определенная национализация прежде совершенно нигилистических компартий, находящихся в смысловом поле красного глобализма. «Позиция защиты буржуазной демократии, недавно занятая Коминтерном, носила условный и временный характер и была тесно связана с вновь возникшим интересом к определенным национальным традициям, а также служила оправданием Коминтерном оборонительных войн со стороны неагрессивных капиталистических государств, — замечает К. Макензи. — Открытие в национальной «буржуазной» традиции достойных внимания элементов привело к некоторым интересным проявлениям коммунистического патриотизма. Французские коммунисты эксплуатировали «принципы 1789 года», американские коммунисты — наследие Вашингтона, Джеф-ферсона и Линкольна. Готвальд, будущий коммунистический президент Чехословакии, объединил классовую борьбу с наследием национального движения чехов... Прониклись ли коммунисты национальными идеями? До некоторой степени да» («Коминтерн и мировая революция»).

До этого сталинского гениального зигзага еще была надежда заключить достаточно (хотя и не слишком) радикальный блок европейских коммунистов и социалистов. И тем самым создать в Европе мощный центр социализма, независимый от Сталина и Москвы. Троцкий сделал все для того, чтобы этот блок возник. Он попытался внедрить своих сторонников в социал-демократическое движение. Так, в 1934 году с благословения Льва Давидовича в СФИО вступила троцкистская Коммунистическая лига, возглавляемая П. Франком. Там она образовала фракцию «большевиков-ленинцев». Этот шаг был громко назван «французским [- 120 -] поворотом». Позже Троцкий призовет всех своих сторонников последовать примеру КЛ.

Вхождение троцкистов в соцпартию было нужно для того, чтобы радикализировать ее и направить на сближение с ФКП (на антисталинской основе). Троцкий надеялся на то, что создание прочного союза социалистов и коммунистов сделает последних более «европейскими», более независимыми от Москвы.

Сначала все складывалось весьма успешно. Партия значительно полевела — во многом благодаря присутствию там троцкистов. А в июне 1935 года Франк даже стал членом руководства СФИО.

Но после VII- конгресса Коминтерна вместо левого блока возник разношерстный широкий фронт, не способный на какие-то серьезные свершения. Это сказалось и на положении троцкистов — во второй половине 1934 года Франк был исключен из руководства СФИО. Леворадикалы были теперь не в чести. Соц-партия стала склоняться вправо.