1937: Не верьте лжи о «сталинских репрессиях»! - [17]

, «рабоче-солдатском» выступлении. Сталин нашел себя в совершенно иной, специфической области революционного выступления. Он был ответственен за то, чтобы революция оказалась как можно менее революционной, разрушительной. И в дальнейшем Иосиф Виссарионович прилагал усилия именно в этом направлении. Когда ему представилась возможность стать первым лицом в стране, он попытался изменить ход революционного процесса, увести революцию от разрушения к созиданию.

Конечно, изживание нигилизма произошло бы и без Сталина. Это — объективный процесс. Но субъективный, личностный фактор тоже значит многое. Контр-революция может происходить по-разному. Не исключен и вариант национальной катастрофы. Так, Наполеон Бонапарт многое сделал для изживания нигилистических последствий Великой Французской революции, не отказавшись в то же время от ее действительно необходимых завоеваний. Он укрепил государство и мораль, сделав Францию сильнейшей державой. Но его авантюризм во внешней политике привел ее к страшнейшему военному поражению и длительному национальному унижению. Державы-победительницы вообще хотели покончить с существованием французской государственности. И лишь твердая позиция нашего императора Александра I воспрепятствовала этому.

Не будь Сталина, его дело сделал бы кто-нибудь другой. Но весь вопрос в том, как бы он его сделал. Авантюристов наполеоновского склада тогда хватало.

Однако победил Сталин. И присущее ему сочетание решительности и осторожности сделало Россию сверхдержавой, чьим научно-техническим и промышленным потенциалом мы пользуемся до сих пор.

Глава 2. Загадки «тирана»

Неожиданный либерализм

Как видно, Сталин вовсе не был поклонником революционного радикализма — ни во внешней, ни во внутренней политике. Но как же все-таки быть с репрессиями? Может быть, радикальный консерватор Сталин все же был склонен к жестокости, и это обстоятельство вызвало противоречивость его внутренней политики? Сомнительно. Но попробуем порассуждать и на эту тему. Посмотрим — имел ли Иосиф Виссарионович склонность к проведению репрессивной политики. Ведь что ни говори о сталинском консерватизме и сталинской осторожности, а сам факт массовых репрессий 1937–1938 годов налицо. И его надо объяснить.

Прежде всего, давайте обратим внимание на то, что сам Сталин вовсе не был каким-то любителем репрессий. Он, конечно, прибегал к ним, но лишь тогда, когда считал их неизбежными. По возможности же старался избегать их или смягчать.

Вот несколько крайне показательных примеров. Сам Троцкий в письме к своему сыну Л. Седову (от 19 ноября 1937 года) признавался, что Сталин, в отличие от него и других красных вождей, был противником штурма мятежного Кронштадта. Он был убежден, что мятежники капитулируют сами.

Еще один пример. В 1928 году был организован процесс по так называемому «Шахтинскому делу». На нем судили специалистов-инженеров, которых обвиняли во вредительстве. В Политбюро столкнулись два подхода к судьбе обвиняемых. «Гуманист» и «либерал» Н.И. Бухарин вместе со своими «правыми» единомышленниками — А. И. Рыковым и М. П. Томским выступали за смертную казнь. А «кровавый» тиран Сталин был категорически против.

Сталин был и против казни самого Бухарина. На февральско-мартовском пленуме ЦК (1937 год) бывшего «любимца партии» вместе с Рыковым обвинили в «контрреволюционной» деятельности. Для решения их дальнейшей судьбы пленум создал специальную комиссию. Во время ее работы были выдвинуты три предложения. Нарком Н.И. Ежов предложил предать Бухарина и Рыкова суду с последующим расстрелом. Первый секретарь Куйбышевского обкома П.П. Постышев предложил предать их суду без расстрела. Предложение же Сталина сводилось к тому, чтобы ограничиться всего лишь высылкой. И это предложение задокументировано, оно содержится в протоколе заседания комиссии, датированном 27 февраля 1937 года.

Безусловно, Сталин был заинтересован в отстранении Бухарина и Рыкова от политической деятельности (исключении из ЦК и партии), но крови их он не жаждал. Однако более радикальные члены ЦК Сталина не поддержали. Характерно, что среди них оказались такие «безвинные» жертвы репрессий, как упомянутый уже Постышев, С.В. Косиор (первый секретарь ЦК Компартии Украины), И.Э. Якир (командующий Киевским военным округом). В то же время либеральное предложение поддержали «кровавые сталинские палачи» — В.М. Молотов и К.Е. Ворошилов. И все равно Сталин добился передачи дела обвиняемых на дознание в НКВД, не желая подменять правоохранительные органы.

Еще раньше, в 1936 году, на декабрьском пленуме ЦК он призвал обвинителей Бухарина и Рыкова не торопиться с выводами и внимательно исследовать дело. И любопытно, что в качестве обвинителей опять-таки выступали «безвинно пострадавшие» — Косиор, первый секретарь Западно-Сибирского крайкома Р.И. Эйхе, первый секретарь Донецкого обкома С.А. Саркисов. Также любопытно, что еще в августе-сентябре Косиор был в числе защитников Бухарина, против которого дал показания на первом московском процессе. Позже мы еще остановимся на этой метаморфозе, которая объясняется сменой политической обстановки.