1923 - [33]

— Пошли, — кивнул он Надьке, всё ещё стоящей у стены. Она потрясённо посмотрела на него, и дождавшись, когда он подошёл, пошла рядом. Они шли молча, наконец она спросила.

— Это ты сочинил?

— Нет, конечно. Откуда. Просто знакомые песни.

— А что грустишь?

— Так. Настроение.

— Может поднять? — это прозвучало ужасно деловито.

— Обязательно, — грустно улыбнулся он. — Только попозже.

У канала Грибоедова, на том же месте, стояли лодочки, правда моторок почти не было. Они выбрали лодку с навесом, и медленно поплыли в сторону Новой Голландии. День распогодился и солнце, играя в прятки с облаками, сверкало на воде. На мостах стояли мамы с детишками, и детишки махали рукой, приветствуя путешественников. Николай неожиданно, увидел совсем другой город. Город других людей, других зданий. Соразмерность империи, которую он вдруг почувствовал поразила его. Он не мог себе это объяснить, но столичная Москва высотных зданий была символом великого напряжения, великого броска нации к мировому господству. А сейчас он увидел Питер – тоже столицу империи, но другой. Эта империя, отразившаяся в блеске летнего солнца на воде, не напрягалась, а спокойно осваивала пространство вокруг неё. Пространство до естественных границ – вдруг сформулировал он. Два океана, полоса пустынь и гор, да немецкий «Дранг нах остен», — вот что остановило Россию. «Россия сосредотачивается», — вспомнил он Горчакова, и внезапно время стало ему понятней. В том числе и его 2001 год. Россия готовится. И тогда и сейчас. Он правда, тут же запутался в этих понятиях – где какое, но ощущал, что понял совсем другое. Он понял своё место в этом процессе. Надо делать то, что хорошо для страны, — сформулировал Николай. Для народа. Сталины приходят и уходят, а народ, великий русский народ, остаётся, — перефразировал он известное изречение. И если укрепление государства даёт народу шанс – значит надо его укреплять. А если какие-то сволочи работают против – значит будем с ним бороться.

Конечно, как историк он понимал, что это всё можно так же хорошо опровергнуть, как и доказать. Поэтому будем делать выбор сердцем. Если он конечно есть.

К Храму они подошли вовремя. Александр ждал их, прогуливаясь около входа.

— Ну что, как дела? — спросил Николай, глядя на витые переходы и изразцы.

— Можно встречаться. Он ждёт нас. Здесь недалеко. Отпустим даму, — что ей наши неинтересные беседы, ей бы лучше по магазинам.

Надька радостно согласилась, сказала, что пойдёт в Новый Пассаж. Коля дал ей денег, и она заспешила к Невскому.

К удивлению Николая для встречи был выбран настоящий китайский ресторан. И в нём работали китайцы. Про то, что в Петербурге была китайская колония он не знал и думал, что восточная кухня пышным цветом расцвела только в 90-е годы. Но оказалось, что основные рецепты не изменились, и Николай с удовольствием заказал себя мясо с овощами. Рядом с тарелками лежали вилки, но он умело управлялся с палочками, так что выбрал их.

— Я ж всё-таки из Сибири, — пояснил он в ответ на недоумённый взгляд своего нового знакомого. — Еда палочками предполагает беседу, так что это не будет нам мешать. Вам Александр говорил, какая информация меня интересует?

— Да. Один вопрос – вопрос цены.

— Каждый, кто хоть когда-то покупал информацию знает, что это очень сложная процедура. Совершенно запросто могут подсунуть кота в мешке. Поэтому одним из условий нашей сделки будет моё понимание вашего положения в системе.

— Я в своё время занимался разными вопросами в Швейцарии, в том числе и вопросами финансового обеспечения ряда российских граждан. Так что на эту сторону вопроса свой взгляд имею.

— Там же вроде тайна вкладов?

— Всё решается.

— Вот как? И у вас остались там завязки? — Николай почувствовал возбуждение. Если это так, то это будет серьёзный козырь при разговоре в ЦК. В его время ходили слухи, что «старые большевики» имели несанкционированные вклады за рубежом, и одним из направлений работы следователей в 36-м был возврат этих денег в страну. Если удастся доказать, что некоторые товарищи обманывают партию – они не отмоются никогда и полностью потеряют влияние. Это инструмент в борьбе за власть.

— Остались наверное. Кто-то ушёл, но кто-то и на месте.

— Тогда почему же вы здесь, а не там. Я думаю, что вашей подготовки вполне хватило бы, чтобы уйти за кордон.

Собеседник поднял глаза.

— Подготовки-то хватит, вот только жить там на что?

— А что Игнатьев не поделится? — Коля вспомнил графа, ставшего впоследствии советским генералом.

— Как только я всплыву на поверхность, меня сразу уничтожат, — бывший разведчик говорил чуть устало, но уверенно, чувствовалось, что эти мысли давно продуманы.

— Ладно. Давайте общаться. Я согласен на ваши условия. Для начала вы расскажите мне самое общее о работе российских спецслужб по революционерам. Если это совпадёт с моими сведениями – мы приступим к оплачиваемой части. А пока самые общие позиции.

— Хорошо. Хотите сначала услышать лекцию – будет вам лекция. Итак.

Он прочистил горло и одернул воображаемый фрак. Глотнул немножко водки и профессорским тоном начал:

— Слабостью России всегда было некоторое противоречие между военной службой и политическим сыском. Причём, если в XIX веке преобладающим влиянием на позицию двора пользовались военные, то к началу века всё изменилось. Министерство Внутренних дел превратилось в серьёзную силу, с которой приходилось считаться самым серьёзным фигурам. Поэтому падение Российской империи было заложено в 1910 году, когда было принято решение так называемой комиссии Курлова, о создании структуры борьбы со шпионажем иностранных государств при штабах военных округов.