Старуха принесла чашку с какой-то жидкостью. Он дал её Машке а потом резко щелкнул пальцами, резко подняв вверх какой-то жезл из белого металла. Девочка стала медленно подниматься. С ней что-то произошло – потому что вместо неё Николай отчетливо видел мужчину, решительного мужчину, умеющего и привыкшего воевать.
— Этот год пройдёт без следа. Крови не будет, — голос Машки был совсем другим. Она всё больше выпрямлялась и вытягивалась. Это было непонятно и пугающе. А она продолжала говорить.
— Враг уйдёт обратно на Запад в следующем году. Но провал восстания даст стране нового вождя. Вождя, который сумеет поднять страну с колен. Это будет не скоро, но это будет. Это человек посвящён мне, и он отдаст мне то, что я не получил до конца. Я могу помочь, но я должен получить то, что обещано.
Машка говорила совсем низким мужским голосом. Зал замерев смотрел на неё. Коля был готов поклясться, что образ Гитлера был отчётливо заметен на её лице. Потом оно смягчилось.
— А помощь придёт из-за большого моря. Это будет в будущем году. И сразу станет легче. Все остановится и будет как раньше.
Она замолчала и в изнеможении опустилась на стул. Старик подошёл к ней, погладил по голове и легко поднял на руки. Он нес её в соседнюю комнату и голова девочки болталась как у мертвой.
Когда он вернулся публика уже пришла в себя и начала тихо переговариваться.
— Я не знаю, что сказала девочка. Наверное, вы лучше меня сможете объяснить то, что она говорила. От себя могу сказать одно – с вами разговаривал бог войны и крови. Он разбужен, он жаждет дополучить то, что кто-то по неосторожности ему обещал. А это очень плохо.
— А что будет с девочкой? — спросил Фриц.
— Теперь она посвящена ему. Когда она потеряет девственность, бог получит её жертву и будет удовлетворен. Мужчина, который это сделает – умрёт – бог не простит ему. Или наоборот – бог посчитает его братом и будет помогать ему в войне. Это неясно.
— Спасибо, Старший, — проникновенно сказал Фриц. — Вы настоящий мастер.
По его знаку в комнате зажгли электричество. Народ стал подниматься со стульев и люди потянулись к выходу. Почему-то они шли молча. Не было обычного обсуждения и комментариев. Все молчали и думали о чём-то своём.
Николай зашёл в комнату, где были старик и девочка. Линь стоял рядом с Машкой и массировал ей плечи. Надя стояла рядом и держала её за руку. Коля подошёл и заглянул ей в глаза.
— Ты молодец. У тебя здорово получилось.
Девочка слабо улыбнулась. Было видно, что её это далось нелегко.
— Настоятель – ей наверное надо отдохнуть? — спросил он.
— Конечно. Но она молодая и здоровая. Поэтому быстро придёт в себя. Так что вы можете не беспокоится.
В дверь требовательно застучали.
— Откройте, Главное Политическое Управление, — раздались голоса на улице.
Аршинов достал пистолет. На втором этаже Сушин должен был дать сигнал активной группе. Впрочем было понятно, что и без сигнала они готовы к бою – никакое ГПУ сюда прийти не могло. Коля тоже расстегнул кобуру. Ему не хотелось воевать, и он надеялся, что всё будет кончено малой кровью. Он посмотрел на луну за окном и все-таки достал оружие. Он вдруг понял, как это всё ему надоело.
До открытия двери домой оставалось ещё семь дней.
