1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции - [76]

Ну а главное, «столыпинские галстуки» не достигли целей, ради которых затевались. Количество терактов и «экспроприаций» во второй половине 1906 года достигло своего пика. Были убиты самарский губернатор Блок, симбирский губернатор Старынкевич, варшавский генерал-губернатор Вонлярлярский, главный военный прокурор Павлов, петербургский градоначальник фон-дер Лауниц и другие чиновники. Всего же за год было убито 768 и ранено 820 представителей и агентов власти. В 1907 году волна терактов и нападений действительно пошла на спад. Однако не из-за столыпинских виселиц (революционеров-фанатиков смерть особо не устрашала), а благодаря изменениям в руководстве партиями и боевыми организациями и смене тактики. Увидев, что убийства перестали устрашать власть и вызывать былое сочувствие в обществе, эсеровские лидеры попросту решили взять паузу. Кроме того, «казни» и «экспроприации» порой стали принимать неконтролируемый характер. Члены партии попросту стали убивать не только для дела, но и ради личной выгоды (например, для устранения соперников в любви или с целью не возвращать карточный долг), а добытые грабежами «для революции» деньги оставляли себе и сбегали.

Кроме того, сама структура революционных партий, сформированная в 1902–1903 годах, не была рассчитана на многолетнюю изнурительную борьбу с режимом. И тем более на то, что этот режим после тяжелых и, как казалось, уже победных битв все же устоит, да еще и перейдет в контрнаступление. К узкому поначалу кругу идейных революционеров примкнуло много не очень проверенных, не очень талантливых, а то и вовсе временно примазавшихся личностей, порой откровенных авантюристов, жуликов и бандитов. Пока борьба в стране шла по нарастающей, внутрипартийные проблемы и борьба отошли на второй план. «Революционное движение породило полную разнузданность подонков общества, революционное движение вырождалось и разлагалось», – справедливо отмечал «Вестник Европы».

Часть вчерашних борцов с самодержавием трансформировалась в обычных грабителей и насильников, другие попросту «остепенялись», третьи были отправлены в «места отдаленныя». Сказывалась и банальная усталость. Годами жить на нелегальном или полулегальном положении, бояться ареста, постоянно думать, где достать деньги, спать с револьвером под подушкой – такое выдержит далеко не каждый. В конце концов, многие революционеры попросту завязывали с борьбой, женились или устраивались на работу. Далеко не все оказались готовы посвятить делу борьбы с царем все лучшие годы жизни. После 1905 года социал-демократам и социалистам-революционерам потребовалось несколько лет, чтобы перестроиться, приспособиться к новым условиям, обновить структуру, идеологию и подобрать новые кадры. Именно этим, а отнюдь не военно-полевыми судами во многом и объясняется постепенный спад революционного движения в 1907 году. Они как бы ушли со сцены, но только для того, чтобы вернуться в новом маскараде…

Либеральные круги, интеллигенция, рабочие, те, кто еще пару лет назад мечтал о революции, с одной стороны, находились в культурном шоке от бунта 1905 года, с другой – значительная часть их 17 октября 1905 года действительно получила то, что хотела. Многие теперь связывали надежды не с восстаниями, а с начавшимися реформами. В общем, революционное движение как бы распалось на мелкие течения и даже тихие заводи. Но отнюдь не исчезло!

В заключение стоит отметить, что история с военно-полевыми судами на самом деле произвела неизгладимое впечатление на русское общество. Государство как бы переступило через опасную черту между дозволенным и недозволенным в отношении своих подданных. Само ощущение, что в принципе любого человека могут схватить и в течение трех дней повесить или расстрелять без надежды на защиту и помилование, надолго запомнилось и даже оставило психологическую травму. Одни восхищались, другие ужасались, но и те и другие потом не забыли. Ну а потом, довольно скоро, многие методы, в том числе «тройки» и так называемые внесудебные совещания, те же полевые суды и прочее, были просто позаимствованы советской властью, и не только ей именно, у прежнего, царского режима.

«Унитазное» дело Столыпина

Поначалу правительство Столыпина, которого многие даже считали «либералом» и «честным русским человеком», получило от части общества своего рода неограниченный карт-бланш. Давай, мол, реформируй, Петр Алексеевич, вволю! Строй великую Россию. Но продолжалось это совсем недолго.

Уже начало 1907 года ознаменовалось громким скандалом, связанным с закупками зерна для голодающих. 20 января газеты вышли с заголовками «Дело барона К. П. Фредерикса». Пресса рассказывала о начавшихся в Сенате слушаниях по делу Лидваля, в котором в качестве соучастников выступали губернатор Нижегородской губернии Константин Фредерикс, а также его заместитель вице-губернатор Бирюков. Сенат тогда являлся высшей судебной инстанцией, где рассматривались дела особой государственной важности. Напомним, Фредерикс являлся одним из «врагов революции», именно под его руководством было разгромлено вооруженное восстание в Сормове в декабре 1905 года.