1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции - [33]

В январе 1905 года статистическое отделение Московского земства обратилось к своим корреспондентам в деревнях с рядом вопросов, выясняющих влияние войны на промысловую, земледельческую и торговую жизнь населения. В результате был собран уникальный социологический материал с мест. 75% корреспондентов заявили, что война так или иначе очень тяжело отразилась на жизни. «Отхожие промыслы почти что прекратились, так как рабочих нигде не берут, – сообщалось из Можайского уезда. – Фабричные живут дома без дела». «Число лиц, уходящих на заработки, уменьшилось: нигде не берут, везде уменьшилось производство, – писали из Дмитровского уезда. – Хозяева фабрик, видя большое предложение рабочих рук, строже относятся к фабричным и за всякие пустяки штрафуют и рассчитывают». «Тяжелую годину переживают крестьяне: ушедшие на работу в Москву возвращаются домой, потому, что почти во всех мастерских работы сокращаются или даже прекращаются вовсе, – писал корреспондент из Богородского уезда. – Местные фабрики сокращают производство: фабрика Макаровой в Серпухове не работает по понедельникам и предполагает в скором времени не работать и по субботам». «Война отразилась очень плачевно на местных кустарных промыслах, так что многие хозяева принуждены прекратить свою работу вовсе, – сообщали из Верейского уезда. – Торговля в настоящее время заметно упала, на ярмарках и базарах покупается только крайне необходимое».

Семьи призванных на фронт запасных часто вынуждены были бросать землю, которая тотчас переходила в руки кулаков. Стремительно росло воровство и нищенство. Однако начальство мало обращало внимания на бедственное положение крестьян, выколачивая из них подати с той же энергией, как и в мирное время. «Много горя принесла крестьянам продажа скота и имущества за оброки, – писал корреспондент-священник. – Есть семейства, где кормильца взяли на войну, а последнюю коровушку продали за оброк».

Вместе с тем война вызвала совершенно неожиданное явление – рост интереса крестьян к политике. Она буквально «разбудила деревню», по выражению современников. Если ранее сельские жители мало интересовались деятельностью правительства, царя и внешнеполитическими вопросами, то, начав войну с Японией, царизм невольно способствовал росту политизированности деревни.

«Нельзя обойти молчанием тот факт, который есть прямое отражение войны, – это огромный интерес к чтению газет, – писал священник Цветков из Волоколамского уезда. – Газет по сравнению с прошлым годом у нас выписывается масса, так что нет селения в районе, где бы не выписывалась какая-либо газета. Газеты выписываются обществом и посылают нарочных, которые вереницей дежурят у почтового отделения, дожидаясь прибытия почты». «В настоящее время в нашей местности очень распространилась газета, – вторил ему корреспондент из Клинского уезда. – Когда кто-нибудь придет домой из чайной лавки, обратившейся теперь в клуб, то даже бабы и маленькие ребята спрашивают, что пишут в газетах». «Под влиянием ли проникших в деревню газет, или уж так, вследствие назревшей потребности, народ в эту войну заговорил повсюду о своем образовании, – констатировал священник Смирнов из Тверской губернии. – Он не доволен существующей школой и требует дальнейшего образования»[14]. Ну а образованные люди в царской России, как известно, сразу становились оппозиционерами или революционерами!

В конце года правительство приняло еще одно роковое решение о призыве на службу запасных. «Тяжелое время переживал русский народ во время мобилизации 7-12 декабря, – сообщал один дьякон, корреспондент статистического отделения Московского земства. – Как только объявлено было о призыве запасных, великий плач поднялся по матушке России (подлежало призыву, кажется, около 300 уездов)! Начались спешные сборы и прощание сродными и знакомыми. Много было пролито горьких слез при домашнем прощании, но еще более их пролито при проводах на вокзале. Громадное большинство призываемых были женатые и уже отцы семейств. Потрясающую картину плача, скорби и отчаяния представляло провожание 800-900 человек призываемых многочисленной толпой отцов, матерей, жен, детей, братьев и сестер! Плакали все навзрыд: плакало духовенство, плакало черствое начальство, – провожатые и провожаемые! Такого плача и такой скорби я на своем веку еще не видал, хотя мне по роду службы очень часто приходится присутствовать при всех печальных и скорбных событиях у своих прихожан. И если принять во внимание, что везде так провожали, то невольно содрогается сердце от громадности бедствия, обрушившегося на многострадальный русский народ! А за что?! Из-за какой-то Маньчжурии!»

Ну а 21 декабря в Санкт-Петербург пришла уже не очень неожиданная весть о падении Порт-Артура…

Революционер № 1

Личность попа Гапона до сих пор вызывает массу споров и дискуссий. В советские годы на него повесили двусмысленный ярлык «провокатор», а в постсоветские к этому добавили еще несколько типа «агент полиции», «японский шпион» и т. п. Да и вообще «темная личность». И это неудивительно. Ведь революционеры всегда «ревновали» Гапона к народу, ибо ни Ленин, ни Троцкий, ни кто-либо из эсеров никогда не обладали таким огромным влиянием на народные массы. Ну а поклонники царя, бывшие и теперешние, ненавидели Гапона как человека, фактически лично развязавшего революцию 1905 года.